Это была четвертая всемирная выставка во Франции. Как и все предшествующие смотры, она разместилась в самом центре Парижа – на Марсовом поле, набережной Орсэ и, напротив, через Сену – в районе Трокадеро. Выставочная территория, занимавшая более 70 га, была предоставлена городом бесплатно. Выставка превратилась в уникальную экспериментальную строительную лабораторию. Здесь были построены здания и сооружения из металла, которые по смелости технической мысли и своими огромными размерами на много лет опередили мировую практику. Грандиозная 300-метровая металлическая башня, построенная по проекту Густава Эйфеля на берегу Сены, в два раза превосходила по высоте самые высокие сооружения в мире. Вместе с Эйфелем в проектировании принимал участие инженер Бурдон, а строили ее несколько подрядчиков: Гобер, Нугнье, Кешлен, Саль и Совэстр. Все детали башни были изготовлены заводским способом. Строительство ее продолжалось 7 месяцев. Динамическая композиция башни показала новые эстетические возможности архитектуры металла.

За Эйфелевой башней находились различные выставочные здания, главную композиционную роль среди которых играл роскошный Дворец промышленности. На куполе этого здания, высотой 65 метров, была установлена огромная женская фигура, олицетворяющая Францию.

За Дворцом промышленности по проекту архитектора Ф.Л. Дютера и инженера М.Ж. Контамена был выстроен подлинный шедевр инженерного искусства – Дворец машин. Длина этого гигантского трехпролетного здания составляла 420 м, величина среднего пролета – 115 м, высота в свету – 45 м. Уникальной для того времени была легкая несущая конструкция центрального зала. Она состояла из двадцати решетчатых трехшарнирных арок, опирающихся прямо на фундамент. В здании была устроена необычная смотровая платформа, действующая по принципу мостового крана. Она транспортировала более 200 посетителей по всей длине грандиозного павильона и позволяла им рассматривать сверху разнообразную экспозицию – самые современные по тому времени и в большинстве своем действующие машины.

Дворец машин явился специфически выставочным зданием, выдающимся в истории мировой архитектуры. Он изменил привычные представления, связанные с распределением масс в обычных сооружениях. Известный историк архитектуры Зигфрид Гидеон писал по этому поводу: «Такой свободно перекрытый пространственный объем означал совершенно неизвестную до сих пор победу над материей». Эта архитектура, выражавшая новые возможности машинного производства, контрастировала с преобладающей традицией украшательства и эклектики, в которой были выдержаны остальные выставочные здания.

К сожалению, Дворец машин, как и большинство уникальных выставочных зданий XIX столетия, после закрытия всемирного смотра был разобран. Эйфелевой башне повезло больше. Несмотря на многочисленные протесты и петиции парижских писателей, художников, скульпторов и архитекторов, которые сопровождали строительство башни, и даже после закрытия выставки, она сохранилась. Более того, спустя два десятилетия она стала символом города. По иронии судьбы Эйфелева башня в ХХ веке вдохновляла поэтов и художников на создание выдающихся произведений.

В парижской выставке 1889 года приняло официальное участие 29 стран и еще 11 стран – неофициальное. Россия, как и большинство монархических государств, отказалась от официального участия в смотре, «приуроченном к 100-летию казни французского короля». Выставка собрала 56 тысяч участников. Около 62 тысяч экспонатов было тематически распределено на 9 групп и 83 класса:

1-я группа – предметы изящных искусств;

2-я группа – предметы воспитания и образования;

3-я группа – мебель, бронза, часы, ковры, предметы роскоши;

4-я группа – ткани, платья, драгоценности, принадлежности туалета;

5-я группа – добывающая промышленность, сырье и его переработка;

6-я группа – предметы механической обработки;

7-я группа – продукты питания;

8-я группа – земледелие, виноделие, рыболовство;

9-я группа – садоводство.

Что же уникального было представлено на этом смотре? Самым внушительным оказался машинный отдел. Среди паровых агрегатов преобладали машины американца Корлиса. Большая 1200-сильная углеподъемная машина поражала воображение. Развитие машинной техники обеспечивалось стремительным ростом выплавки стали новейшими процессами. На выставке наряду с процессами Бессемера и Мартена была показана дефосфорация металла в конверторах способом Томаса. Здесь же впервые демонстрировались образцы автомобилей: трехколесная машина Карла Бенца и четырехколесная – Готлиба Даймлера.

Отдел электричества вызывал всеобщее восхищение. Осветительная техника, электрические лампочки, телефоны, телеграф зачаровывали публику. Особый интерес вызывал стенд с многочисленными изобретениями Томаса Эдисона. Чтобы послушать его фонограф, посетители часами выстаивались в очереди. Большие успехи электротехники, особенно в области освещения, в значительной степени содействовали великолепию самой выставки. Эффектное и безопасное электрическое освещение позволяло посещать выставку в вечернее время. В освещении выставки использовался газ и электричество, но газ явно уступал последнему. Пальма первенства принадлежала лампам накаливания. Интересно, что в садах и на мосту через Сену горели в том числе и 70 свечей Яблочкова.

Значительны были успехи в развитии химических технологий. Здесь демонстрировалось много новых продуктов химии: искусственный алкалоид, индиго, сахарин, целлулоид и т.д.

Проведение выставки совпало с 50-летием изобретения фотографии. Обширная экспозиция знакомили публику с победным распространением «светописи» по всему миру.

Организаторы выставки устроили еще несколько специальных тематических экспозиций, среди которых наибольшим интересом пользовался раздел «История человеческого жилища». Автором идеи выступил известный французский архитектор Шарль Гарнье. По его проектам были построены 44 здания, представлявшие собой импровизированную ретроспективу жилых домов разных народов от каменного века и до XVII столетия. Парижская выставка 1889 года положила начало традиции строить поселения «экзотических» народов, которая продолжалась до середины ХХ века.

Несмотря на то, что Россия не принимала официального участия в парижском смотре, русский отдел был все же частным образом представлен. Он занимал площадь в 3800 кв. м в большой галерее Дворца промышленности. Здесь выставили свои экспонаты 820 наших соотечественников.

Неофициальное участие России в выставке неизбежно сказалось на его качестве. Расходы по участию в выставке на сей раз полностью легли на самих экспонентов. В отделе машин русских экспонатов не было. Горнозаводской раздел не отражал состояния горной промышленности России и значительно уступал подобным нашим отделам на предыдущих всемирных выставках. Слабо были представлены и русские художники во Дворце изящных искусств. Тем не менее 671 российский экспонент получил награды – 19 почетных дипломов, 128 золотых, 184 серебряных, 210 бронзовых медалей и 130 почетных отзывов, т.е. более 80% от общего числа наград всемирной выставки.

Среди наиболее значительных экспонатов русского отдела выделялась коллекция почв, присланная профессором В.В. Докучаевым. Особым интересом пользовался «куб» чернозема, привезенного из Воронежа и переданного позже в Сорбоннский университет. Коллекция русских почв получила золотую медаль выставки, а ее составителя наградили медалью «За заслуги по земледелию». Посетители и пресса отмечали качество фаянса Кузнецова, тульские самовары Баташева и Воронцова, ситцы Морозова, меха Новинского, павлово-посадские платки Лабзина, охотничью мебель и чучела Гринвальда, изделия из камней Алибера. Особой похвалы удостоились кожи Савина, мебель Свирского, бронза Шопена, серебряные изделия Хлебникова и Овчинникова, мельхиор Фраше, образцы ртутной руды Ауэрбаха. Первый производитель российского коньяка, основатель известных коньячных заводов в Кизляре, Ереване и Тбилиси Д.З. Сараджиев был удостоен сразу двух золотых медалей.

Парижские газеты восторженно отзывались о концертах русской музыки во дворце Трокадеро. Здесь выступал симфонический оркестр под управлением Н.А. Римского-Корсакова.

Большим успехом у парижской публики пользовался русский ресторан «в национальном вкусе», который был устроен на первой платформе Эйфелевой башни во время выставки. В ряду «Истории жилищ» выделялся и «русский дом», построенный французами. Он представлял собой вольную импровизацию на тему двухэтажного боярского дома XV века.

Всемирная выставка 1889 года превратилась в колоссальный праздник – массовый народный праздник и одновременно в праздник промышленности. Она дала массу новых идей и усовершенствований, которые способствовали прогрессу человечества.

Символом выставки стала встреча нового, XX века. Главенствующим стилем на выставке стал ар-нуво. За семь месяцев выставку посетили более 50 миллионов человек, что является рекордной цифрой и по сей день. Свои экспозиции в 18 тематических отделах представили 35 стран. Выставка продолжалась с 15 апреля по 12 ноября 1900 года. Её посетило свыше 50 миллионов человек (мировой рекорд того времени) и принесла французской казне доход в 7 миллионов франков. В выставке приняло участие свыше 76 тысяч участников, площадь выставки составила 1,12 км².

В 1900 года правительство Российской империи решило продемонстрировать техническую мощь страны как можно полнее. Парижане пошли навстречу и выделили России для экспозиции более 24000 м². Впрочем, в итоге и этой площади в итоге оказалось мало.

В статье на основании мемуаров и писем показаны противоречивые впечатления русских посетителей от Всемирных Парижских выставок 1889 и 1900 гг., которые стали самыми посещаемыми и на которых достижения русской культуры были представлены наиболее ярко.

Во второй половине XIX в. прообразами современных биеннале, международных экономических форумов и фестивалей были Всемирные выставки. С момента своего первого созыва в 1851 г. Всемирные выставки торговли, промышленности и искусств стали приобретать все большие популярность и престиж - их называли «свиданиями народов».

Благодаря зарождающемуся институту РЯ и профессиональной рекламе здесь можно было осуществить презентацию организации и ее продукции, упрочить конкурентные позиции в своей стране и в мире. На Всемирных выставках не только состязались, но и общались, заключали сделки, обменивались технологиями и вступали в долгосрочное сотрудничество. Интерес русских предпринимателей, специалистов, чиновников высокого ранга, журналистов и просто обывателей к «свиданиям народов» был очень высок. Каждая такая выставка сопровождалась международными конгрессами, на которых обсуждались самые разнообразные темы.

Для государств-партнеров того времени участие национальной промышленности во Всемирных выставках становилось важным средством решения и внешнеполитических проблем. Однако главным было то, что сотни тысяч посетителей могли познакомиться с образом жизни, достижениями разных стран и народов, в частности, России, которая по-прежнему оставалась для многих страной экзотической. Тысячи туристов, специалистов, путешественников и просто любопытных привлекали результаты научной, промышленной деятельности: машины, изделия редких ремесел, колониальные товары, а также атмосфера интернационального праздника: «<...> На улицах особенно оживленно , - писал посетитель Выставки 1889 г. художник М. В. Нестеров, - каких народов не увидишь здесь: и арабы в своих костюмах, и негры, мулаты, индейцы ».

Крымская война сделала невозможным участие России в первой Парижской Всемирной выставке 1855 г. О. фон Бисмарк писал, что в самый ее разгар - 15 августа 1855 г. (день рождения Наполеона I) -по улицам Парижа проводили русских пленных . Однако впоследствии Россия участвовала во Всемирных выставках в Париже в 1867, 1878, 1889 и 1900 годах. Особого внимания заслуживают Всемирные выставки 1889 и 1900 гг., на которых наша страна была представлена наиболее ярко.

Если Всемирная выставка 1867 г. была, по словам Н.М. Щапова, символом «торжествовавшей, но не прочной империи», то выставка 1889 г.- «торжествовавшей и оказавшейся прочной республики» . В первый же день ее посетили около 500 тысяч человек. Приуроченность выставки к юбилею Великой французской революции, а также внутрироссийские события (борьба царского правительства с революционерами) обусловили отказ российского правительства официально участвовать в ее работе. Поэтому экспозиция России была в основном составлена усилиями и на средства заинтересованных предприятий, учреждений и частных лиц. Все, что было связано с Россией, пользовалось огромной популярностью и к русским здесь относились с огромной симпатией: «<...> Русских здесь чествуют. Недавно был на выставке Пастера и Шарко (кажется) , - писал М. В. Нестеров, - их приветствовали, в это время увидали русского студента, сейчас же его подхватили, начали качать и возгласы - «Да здравствует Россия и да здравствует Франция!» - огласили Выставку, и часто подобные истории можно здесь встретить » . Одним из наиболее посещаемых и производивших впечатление павильонов был «Дворец машин» («какой-то ад», по выражению М. В. Нестерова), где демонстрировались новые образцы техники.

Российский павильон на выставке в Париже более походил на небольшой город. Он был построен в русском стиле и многими своими чертами (башни, шатровые крыши, зубчатая стена, узорчатые окна и крылечки) напоминал Московский Кремль. Рядом была отстроена Кустарная улица с типичными русскими барскими хоромами, избами и сельской деревянной церковью. Основное внимание в обширной экспозиции уделялось этнографии так называемых окраин – Сибири, Крайнего Севера, Средней Азии, Кавказа.

Приезжих русских художников, например М. В. Нестерова, в первую очередь интересовал французский отдел живописи: «<...> ... семнадцать зал. Тут все лучшие вещи Франции, много из них получили всемирную славу. Все это сперва ошеломляет, блеск удивляет, смелость необыкновенная, ходишь как в чаду, ноги подкашиваются от усталости, а впереди все новое и новое...<...> Но все это хорошо, прекрасно, оригинально, но не гениально, а между французами есть и гении, которые перевернули все. Не ушла от них ни одна нация, начиная от нас, многогрешных, кончая американцами. Первый и величайший из современных французов, по-моему, есть Бастьен-Лепаж. Каждая его вещь - это событие, это целый том мудрости, добра и поэзии » .

Что касается экспозиции российского отдела изобразительных искусств, то, по мнению М. В. Нестерова, она была не самой удачной: «Вот русский отдел позорный» - писал он родным . Однако многие произведения пользовались вниманием, например картины К.Е. Маковского, получившего здесь золотую медаль.

Гвоздём Выставки стала Эйфелева башня, воздвигнутая на Марсовом поле металлическая яркокрасная трехъярусная конструкция высотой 305 м. - «сказка Жюль Верна» . Она, возвышаясь над Выставкой, как «великан над малыми ребятами», шокировала как французов, так и иностранцев: «Вечером пошли в Notre Dame de Paris, по дороге еще видали вдали Эйфелеву башню. Она, как столб на небе, снизу покрыта туманом, лишь верхушка ее видна ясно электрическим фонарем .». Поражала ее иллюминация, как, впрочем, и всей Выставки: «<...>особенно грандиозный вид на Трокадеро. Он был залит огнем, башня Эйфеля была вся красная, как раскаленное желе. Фонтаны были пущены и били разноцветной водой: то зеленой, то лиловой, то красной, а то радужной - красиво и величественно » .

На башню мог взобраться любой желающий, предлагались также и другие не менее экстремальные услуги: «<...> еще не
решил, - писал В. М. Васнецов, - может быть, предпочту подняться (за ту же цену 5 франков) на шаре, будешь на несколько аршин выше башни, да и диплом дадут, что летал, мол, собственной своей особой на 400 метров от земли » .

К услугам проголодавшихся посетителей была так называемая «Русская изба XV века», где торговал некий Дмитрий Филимонович - уфимский купец: «<...> Снаружи лежит черный хлеб, самовары, внутри обтянуто кумачом, и на полках русская деревянная посуда, и на столе большой самовар. <...> К избе подходят группы любопытных и смотрят, как на жилище дикарей, улыбаются и отходят дальше » . В «Русской избе» можно было попробовать традиционные русские блюда: щи, кашу, чай. Так, М. В. Нестеров на удивление француженок, выпил пять стаканов чаю и ушел «как ни в чем не бывало.» .

На выставке 1889 г. Франция, что называется, подавила все другие страны, выставив, по сравнению с ними, гораздо больше качественных товаров. Однако и в русском отделе было чем похвастаться «<...> хороши ситцы Баранова и Морозова, шёлк и парча Сапожникова, серебро Хлебникова и Овчинникова. Из технических новостей испробовали телефон - на выставку передавали оперу с расстояния 5 километров. Новостью был и крематорий » . На выставке восхищались «шелком, бархатом, мебелью, бронзой, фарфором, искусственными цветами, бархатными платьями («ума помраченье»), наконец, машинным отделением, где все машины работали, а публика смотрела на них с медленно двигавшегося под крышей моста; светящимися фонтанами («как они красивы и рассказать нельзя <...>») . Русские радовались калейдоскопу впечатлений, ради которого, собственно, и приезжали: «<...> чего только не увидишь - и пляску альмеев из Алжира, и китайский театр в аннамском отделе, и скачку каирских оборванных мальчишек на белых осликах. Пробовали мы и кофе восточного приготовления и еще всякой всячины можно тут наглядеться » .

Парижская Всемирная выставка 1900 г. подвела итоги завершавшегося столетия, превзойдя по затратам и великолепию все предыдущие Выставки. Внешне она выглядела «неказистой», «огромной» и «раскинувшейся на много верст». Архитектурой напоминала «сад Неметти» - театр в Петербурге, основанный актрисой В. А. Линской-Неметти . Для привлечения публики и прибыльности на территории Выставки были устроены многочисленные места увеселений и развлечений, например, колесо обозрения диаметром 93 м, большой телескоп, гигантский глобус и многое другое. Открывшийся в июле 1900 г. парижский метрополитен стал одним из своеобразных и любопытных экспонатов для французских и иностранных посетителей.

Россия, как основной торговый, культурный и военно-политический партнер Франции, приняла самое активное и заметное участие в этом грандиозном мероприятии. Впервые Россия имела здесь свои отдельные национальные павильоны. Главный из них находился на склоне холма в парке Трокадеро, на который французская публика «жадно накинулась <...> частью потому, что больше почти еще нечего было смотреть на выставке, частью из чувства того «аіііапсе"а», которым теперь пропитано малейшее соприкосновение французского с русским » .

Рядом располагался «Кустарный павильон», в котором экспонировалось декоративно-прикладное искусство, произведения традиционных и современных народных промыслов. После прекращения работы Выставки во французской печати высказывалось сожаление о том, что исчезли жители этой «деревеньки» - русские рабочие, которые ее строили : «Французы дивовались на их меховые шапки картузы с кожаными козырьками, на растрепанные бороды, на остриженные в скобку волосы, на детски добродушные глаза и ласковые улыбки. Наши рабочие особенно удивляли французских товарищей артистически умением владеть топором и с помощью его выделывать из дерева такие вещи, для которых француз употребляет целый набор разнообразных инструментов » . Любопытное сообщение, также относящееся к постройке кустарного павильона, сделал в Обществе архитекторов А. А. Стаборовский, производитель работ в русском отделе Всемирной выставки. Он рассказал о том, что первая партия русских плотников, прибывшая на постройку отдела, произвела в Париже настоящую сенсацию.

Во-первых, русские рабочие, благодаря красным рубахам и смазным сапогам представлялись французам редкой диковинкой: «Мальчишки гурьбой бегали за ними, забегали вперед, кричали им «vive 1а Russie!», дарили табак, папиросы и для чтения газеты, которые наши мужички употребляли на цыгарки. Взрослые также выказывали свое расположение к ним, угощали их коньяком, которые наши рабочие пили пивными бакалами и повергали в изумление собиравшуюся вокруг компанию. Прекрасная половина рода человеческого тоже не осталась равнодушной к œs petits Russes. В комиссариат стали приходить за сведениями о материальном благосостоянии некоторых рабочих; одного молодого парня не женили только потому, что он оказался уже женат » .

Во-вторых, сами методы работы и обустройство русского быта казались французам по меньшей мере странными и удивительными. Так, например, французы страшно боялись пожара, в связи с чем на выставке применяли самые строгие противопожарные меры: « <...> больших трудов стоило получить разрешение на устройство русской печи и кухни для рабочих. Русская печь приводила французов в ужас, и они предлагали устроить газовые очаги» . Кроме того, для ускорения работ, несмотря на наличие 125 русских плотников, все-таки пришлось взять и французов: «Плотники французские были не совсем удобны: топоров у них нет, тесать не умеют. Русские рабочие своим природным умом и сметкой, а также выносливостью и умением приспособиться ко всевозможным обстоятельствам вызвали среди французов большое удивление. Своими почти первобытными инструментами наши рабочие достигали подчас тех же результатов, что и французы. Плотники французские много дивились ловкости топора наших рабочих и стали покупать запасные топоры у них, а так как наши плотники неохотно расставались со своим единственным инструментом, то французы, не задумываясь, крали наши топоры, так как в Париже их не по чем не достать ».

Надо отметить, что французов, когда они сталкивались с простыми русскими людьми, всегда во все времена восхищали такие их качества, как услужливость, мастерство и проворство: массу инструментов им подчас заменял один топор, которым они творили чудеса . Впрочем, это не мешало французам сознавать свое превосходство над русскими рабочими. И действительно, благодаря своей школьной подготовке, они далеко ушли вперед. «<...> Далеко не все наши десятники понимали так чертеж, как французские простые рабочие. Самые сложные конструкции и рисунки исполняются ими чрезвычайно просто и аккуратно. Смотря на наши работы, они никак не могли себе уяснить наш сруб, скобы, леса и пр. и старались предлагать свои способы. Все деревянные здания и башни возводились у себя французскими плотниками без лесов, а при помощи сборных лестниц, и привычка так работать развивала в них способности акробатов, так что сами наши рабочие называли их «отчаянными» .

В общем, работы на Выставке показали, что талантливым и смекалистым русским рабочим не хватает лишь элементарной школьной подготовки, технического образования, о чем на каждом шагу сожалели российские инженеры: «Наш рабочий - талантливый самоучка, что и видно из того, что все было сделано не хуже профессионалов французов, исключительно лишь благодаря его способности» .

На выставке был сооружен и Военный павильон. Но в целом место, предоставленное русским, было, по словам княгини М. К. Тенишевой, «крайне невыгодное <...>, потому русский отдел на выставке не вышел таким эффектным, как он мог бы быть. <...> Однако, несмотря на неудачное место, все же некоторые русские отделы были очень интересны» .

Всемирная выставка 1900 г. стала самой посещаемой за всю их предыдущую историю - свыше 48 млн человек. Художник И. С. Остроухов писал В. Д. Поленову в сентябре 1900 г.: «<...> я с утра до ночи жил на выставке, которая в тысячу раз интереснее и серьезнее обеих мною виденных 1878 и 1889 годов. Эту выставку действительно стоит посмотреть» .

Не у всех размах широкомасштабного действа вызывал восторг, так как эти «места паломничества к товарному фетишу» с их «жизненным нервом - фетишизмом» возводили «товарную вселенную» , в которой иногда не хватало места самим парижанам: «Парижанин чувствует себя как бы уничтоженным, он задушен, задавлен экзотическим элементом, развившемся под рамами дворца промышленности <.> Присутствие 500000 иностранцев в Париже, прежде всего, проявляется усилием толкотни на главных пунктах столицы и совершенною невозможностью достать наемный экипаж» - читали в России о Выставке 1855 г. .

По наблюдениям русских ту же картину можно было наблюдать и десятилетия спустя, только еще в больших масштабах: «Этот тип международных сношений , - писал П. Боборыкин, - наложил на него (Париж) печать не к выгоде того, что представлял собою главную привлекательность парижской уличной жизни. Выставки развили погоню за курьезной новизной, наводнили Париж всякого рода приезжим народом, который идет только на приманку рекламы и курьеза» . . Первое впечатление художницы Е. Д. Поленовой от Выставки 1889 г. было также неприятное, как от «огромной, дешевой и неталантливой рекламы. Много лубочного, - писала она, - а тонкого очень мало» . Это потом, уже при более внимательном изучении она нашла здесь массу интересных вещей. Главным недостатком Выставки, по мнению художницы, стало то, что она «слишком велика, и хорошая вещь затеряна в огромном количестве вещей неважных, посредственных и часто даже плохих». » . «Жить в Париже хорошо , - писала она Е. Г. Мамонтовой, - но не тогда, когда выставка, а то ужасно утомительно. <...> Духом я чувствую себя опять очень подвинченной, чего не было первое время по приезде сюда» .

Достижения человечества у некоторых представителей русской интеллигенции вызывали подчас смешанные чувства восторга и ужаса, так как представить себе еще более совершенное развитие науки и техники было почти невозможно. Небывалый прогресс, пронзающий стрелой исход XIX в., непременно должен был упереться, по мнению отечественных наблюдателей, в какой-то тупик и привести к деградации. Из Парижа образца 1889 г., в котором можно «решительно все забыть, и отца, и мать, и род, и племя», В. Васнецов писал: «А выставка? Это, я думаю, нечто ужасное по своей бесконечности, по необозримому скоплению богатства, труда, культуры (!), гения, таланта. Я представляю непременно, что это должно ужасать, ибо куда же идти? Что же еще остается доделывать? А между тем люди пойдут еще и еще дальше. Господи! Да это уже совсем страшно! Непременно, должно быть, будут людей есть! » . Религиозному философу Н. Федорову Выставка в Париже 1889 г. и французская выставка в Москве («и это в такой год, как голодный 1891-й год») представлялись почти одушевленными монстрами: «Ожидать же, чтобы слепая сила, отданная в управление этому сознающему существу и им не управляемая, стала бы сама производить только благо, давать одни хорошие урожаи, - это верх ребячества <...>. Как не сказать, что Господь, видимо, прогневался на наше продолжительное несовершеннолетие!» . Он полагал, что промышленность и торговля - «вся эта мелочь, которою так гордится современный человек, которую он собирает со всех концов земли под неподходящим названием «Всемирных (выставок)» и которая держит под гнетом человеческую мысль и деятельность, самые даже физические кабинеты и лаборатории - все это лишь «детские» науки .

В октябре 1900 г. 18-летняя Маргарита Сабашникова, в будущем известная художница, поэтесса, писательница и жена поэта М. Волошина, отправилась в Париж: «Лицо любимого города <...>, - вспоминает она, - было искажено этим чудовищем - так я воспринимала Выставку. <....> я чувствовала себя затерянной в этой сутолоке. Освещенные бенгальскими огнями водопады Трокадеро, также освещенное бенгальскими огнями коловращение юбок Луизы Фуллер, ложноэкзотические танцы знаменитой красавицы Клео де Мерод, а особенно ослепительная публика оставляли в моей душе только чувство пустоты и уныния. Среди всевозможных машин и зрелищ все время преследовали меня вопросы о смысле всей этой культуры и о смысле жизни вообще» . На Выставке - квинтэссенции материально-технического прогресса, натурализм которой так ранил тонкую юную душу, Сабашникову по-настоящему восхитил только японский театр со знаменитой актрисой Садаякко, первой женщиной на японской сцене: «Это искусство, - думала я, - проистекает из древней культуры, почему же нам, в наше время, такое искусство недоступно? Древние культуры в художественном отношении были, значит, выше нашей!» .

О «нервной сутолоке Парижа», усталости от гипербурлящей жизни в «столице мира» пишет меценатка и собирательница коллекций русской старины, супруга Генерального комиссара Русского отдела - М. К. Тенишева, сыгравшая одну из ведущих ролей в организации успеха России на международном представительстве. Сама Выставка оставила в ее памяти мало приятных впечатлений: «<...> Я считаю ее вполне неудавшейся. В ней не было ничего оригинального, нового, и, изучая и осматривая ее, я ничего, кроме утомления, не выносила. Начиная с ее расположения и все той же Эйфелевой башни, уже до выставки намозолившей глаза, кончая полным упадком творчества, обнаруженным французской нацией, - все вместе было неприятно. Бедные французы никак не могли вырваться из стиля Людовика XVI, и все наскоро возведенные постройки носили на себе отпечаток падения вкуса и свидетельствовали о скудости художественных задач. Противно было видеть этот бесконечный ряд строений, огромных выставочных сараев, с гипсовыми лепными украшениями. Глядя на них, я думала что, если Франция не сделает усилия и не сорвет этих оков двухсотлетнего копирования, несомненно, великого прошлого, она умрет для искусства, и возродиться будет уже не так легко. Даже прикладное искусство и отрасль его, прежде составлявшая славу Франции - «l"art precieux», стоят теперь там очень низко» .

В. Васнецов писал брату в сентябре 1900 г.: «Полученные тобою впечатления от выставки не очень поощряют ехать туда. Устанешь, а существенного ничего не увезешь в душе. Зачем же нас надували, что место для наших картин прекрасно!» . Убежденным противником Всемирных выставок выступал и французский политический журналист - А. Леруа-Болье. Они, по его словам, по своим неимоверно растущим размерам и затратам становятся все более и более невозможными и бесполезными, превращаясь в какие-то базары, на которых посетитель ищет только развлечений. Он мечтал о том, чтобы Выставка 1900 г. стала последней .

Библиографический список

1. Ancelot, J.-A. Six mois en Russie. Lettres Écrites a M. X.-B. Saintines, en 1826, а l" âpoque du Couronnement de S. M. Empereur. 2-me âd. /Ancelot J.-A. - Paris, 1827. - 48 p.
2. Беньямин, В. Париж, столица девятнадцатого столетия. /Беньямин В. // Произведение искусства в эпоху его технической воспроизводимости; под. ред. Ю. А. Здорового. - М. : Медиум, 1996. - С. 48-60.
3. Бисмарк Отто фон. Воспоминания, мемуары. - Том 1. / О. Бисмарк. - М. : АСТ, Мн.: Харвест, 2002. - 592 с.
4. Боборыкин, П. Столицы мира. Тридцать лет воспоминаний. / Боборыкин П. - М., Сфинкс, 1911. - 516 с.
5. Васнецов, В. М. Письма. Дневники. Воспоминания. Суждения современников / В. М. Васнецов; сост., вступ. ст. и примеч. Н. А. Ярославцевой. - М. : Искусство, 1987. - 496 с.
6. Волошина, М. (Сабашникова, М. В.) Зеленая змея. История моей жизни / М. Волошина; перевод с нем. М. Н. Жемчужниковой; вступ. ст. С. О. Прокофьева. - М. : Энигма, 1993. - 413 с.
7. Всемирная Парижская выставка 1900 г. в иллюстрациях и описаниях; сост. М. А. Орлов: иллюстрированное приложение к «Вестнику иностранной литературы» 1900 г. - СПб., 1900. - 165 с.
8. Иностранные известия // Современник. 1855. - Т. 53. - С.68-69
9. Нестеров, М. В. Письма. Избранное / М. В. Нестеров // - Л. : Искусство, 1988. - 536 с.
10. Ронин, В. К. Россия на всемирных выставках 1885 и 1894 годов / В. К. Ронин // Славяноведение. - 1994. - № 4. - С. 3-22.
11. Русские рабочие на постройке Парижской выставки // Новое время. - 1900. - № 8853, 19 октября. - С. 3-4.
12. Сахарова, Е. В. Василий Дмитриевич Поленов. Елена Дмитриевна Поленова. Хроника семьи художников: общая редакция А. И. Леонова / Е. В. Сахарова - М. : Искусство, 1964. - 838 с.
13. Тенишева, М. К. Впечатления моей жизни / М. К. Тенишева - Л. : Искусство, 1991. - 288 с.
14. Федоров, Н.Ф. Вопрос о братстве или родстве, о причинах небратского, неродственного, т.е. немирного, состояния мира и о средствах к восстановлению родства: Записка от неученых к ученым, духовным и светским, к верующим и неверующим / Н.Ф. Федоров. - М. : АСТ:
АСТ М. : Хранитель, 2006. - 539 с.
15. Щапов Н.М. Я верил в Россию. Семейная история и воспоминания инженера о Москве и послереволюционной России / Н.М. Щапов - М. : Мосгорархив, 1998. - 336 с.

Копия чужих материалов

В 1900 г. состоялась Всемирная парижская выставка, на участие в которой Россия затратила 5 226 895 р. (из них правительство ассигновало 2 226 895 р., а учреждения и экспоненты 3 000 000 р.). "Высочайше учрежденную комиссию" по подготовке русского отдела возглавлял директор Департамента Торговли и Мануфактур В.И.Ковалевский. Генеральным Комиссаром русского отдела был назначен князь В.Н.Тенишев, главным архитектором - Р.Ф.Мельцер. В числе устроителей русского отдела - архитектор О.И.Тибо-Бриньоль. Стремясь собрать как можно больше интересных экспонатов, русское правительство утвердило для экспонентов ряд льгот: бесплатное предоставление помещений на выставке, принятие за счет казны расходов по пересылке экспонатов, страхованию в пути, устройству и убранству русского отдела ("Проект положения о русском отделе на выставке", 1897 г.). Особое внимание было обращено на интерьеры весьма насыщенных экспонатами русских отделов в общих выставочных зданиях и собственных павильонов России. Для достижения единства в художественном решении витрин (для экспонатов) их рисунок, согласно "Правилам для экспонентов Русского отдела на всемирной выставке 1900 года", должен был представляться "на предварительное рассмотрение и утверждение Генерального Комиссара" для согласия означенного рисунка с общим планом выставочного устройства". Порой они создавались в виде маленьких архитектурных сооружений. Например, в здании Гражданского Инженерного Дела и Средств Перевозки (на Марсовом поле) общая для трех российских заводов витрина представляла собой как бы отдельный павильон из железобетона с крышей на колоннах, а витрина Московского Общества имела вид киоска "в русском стиле". Разделы русской экспозиции, представляли собой композицию из натуральных экспонатов, стационарных и движущихся панорам, диорам и витрин. Всего России было предоставлено 24 тыс. м 2 экспозиционной площади. Многочисленные экспонаты делились на 15 групп, каждая из которых охватывала 9-10 классов. Например, в XII группе "Убранство, предметы омеблирования зданий и жилищ" содержались экспонаты 66-75-го классов: "Оконные стекла", "Обои (сырье, техника производства и самые произведения)", "Дешевая мебель и мебель как предмет роскоши", "Аппараты и способы отопления и вентиляции" и т.д. Кроме собственных отделов в общих выставочных сооружениях, были построены и особые здания, где разместились некоторые типично русские экспонаты. Эти здания строились с 29 мая 1899 г. и в числе немногих других национальных павильонов были готовы ко дню открытия выставки 14 апреля 1900 г. Главным среди них считался Павильон Русских Окраин , построенный по проекту Р.Ф.Мельцера. Он имел вид русского городка, вдруг оказавшегося в Париже. На одной из его башен даже звенели колокола. Архитектура павильона создавалась по мотивам Московского и Казанского Кремлей. Ансамбль располагался в 43 м от дворца Трокадеро. Абрис его плана представлял собой трапецию, а площадь насчитывала 4400 м 2 . Самая высокая башня вознеслась почти на 47 м и была обнесена стенами с зубцами и бойницами. Спереди и с двух боковых сторон к ней примыкали отдельные корпуса-пристройки. Напротив главного входа (со стороны Сены) раскинулся просторный двор, в котором, деля его на две части, размещался "сибирский" ресторан. В левом углу двора стояла ротонда-эстрада для музыкантов. Из двора открывался вид на зал Средней Азии, вход в который был декорирован "в среднеазиатском стиле" - скопирован с портала Самаркандской мечети. У главного входа находился также Императорский павильон - "Царские палаты", выполненный в древнерусском стиле. Он предназначался для Высочайших особ (членов царской семьи) и вместе с приемными залами выходил на главный фасад Павильона Русских Окраин. Здесь же располагалась копия старомосковского боярского жилища со всей обстановкой. Отдельные помещения в разных корпусах-пристройках предназначались для большой экспозиции с основой темой "Средства передвижения". Справа от центрального входа размещались экспонаты Главного Управления Уделов: научная выставка (Сибирская железная дорога - карты и модели мостов), богатства Урала и северных областей (меха, образцы древесины и каменных пород, золото, малахит) и т.д. Общество спальных вагонов демонстрировало поезд, в котором с помощью движущейся панорамы художника П.Я.Пясецкого для посетителей-пассажиров создавалась полная иллюзия путешествия по Сибирской железной дороге с остановками на станциях, устроенных по местному образцу. В отличие от большинства национальных павильонов, конструкции которых состояли из деревянного каркаса, заполненного только в первом ярусе кирпичом и обшитого гипсовыми "досками Мака", имитировавшими камень, Павильон Русских Окраин был выполнен из кирпича. Фасады башен и корпусов побелены под светлый кирпич, отделаны штукатуркой под камень, украшены цветной майоликой, изразцами по фризам, разнообразными рельефными деталями, обрамлявшими проемы, многочисленными карнизами, кружевными металлическими подзорами. Затейливые кровли выполнялись из разноцветной глазурованной черепицы и окрашенных в разные цвета штампованных железных листов. Их завершали ажурные гребни, а шатры башен венчали золотые двуглавые орлы. Разнообразной была и внутренняя отделка: например, сводчатый потолок приемного зала был покрыт позолотой и цветным орнаментом, в интерьере зала были изразцовые печи и цветные витражи. Всего в Павильоне Русских Окраин, который воистину стал "гвоздем" русского отдела, насчитывалось 28 огромных панно на темы из жизни Кавказа, Средней Азии, Сибири и Крайнего Севера. Большинство из них принадлежало кисти К.А.Коровина. По проекту этого же художника архитектор И.Е.Бондаренко построил в стиле зданий Севера России XVII в. рядом со стенами Павильона Русских Окраин вереницу небольших деревянных построек, названную "Русской деревней", где располагался Кустарный отдел. Здесь стояли изба с выставкой женского рукоделия и другими кустарными изделиями, церковь в духе северных храмов и др. Все деревянные части были изготовлены в Москве. Плотники, прибывшие в составе группы русских рабочих, удивили умением обходиться топором в таких работах, для которых французы использовали целый набор инструментов. Государственный павильон Военного Министерства был возведен из соснового леса по проекту А.И. фон Гогена "в современном русском вкусе". Здесь присутствовал необходимый стилизаторский "комплект" элементов из древнерусского зодчества - кокошники, кувшинообразные колонны, окна с гирьками, шатры, резьба. Композиция сооружения была также в русском духе асимметричной и живописной; роль высотных акцентов здесь выполняли башенки - центральная, увенчанная золотым императорским орлом, и две, меньшие по величине, завершавшиеся флюгерами. Архитектурное решение государственного павильона Главного Управления Казенной продажи питей, построенного по проекту В.Н.Цейдлера на Марсовом поле близ Эйфелевой башни, ассоциировалось скорее с мотивами португальского "мануэлино" (XVI в.), чем с образами русской архитектуры. Это массивное каменное здание (площадью 300 м 2 ) выделялось перегруженностью декором и общей неуравновешенностью композиции. На Эспланаде Инвалидов возвышался павильон Учреждений Императрицы Марии. Достаточно скромная деревянная постройка Р.Ф.Мельцера была эффектна своей центральной частью, ярко подтверждающей национальную принадлежность всего сооружения. Одним из частных русских зданий явился павильон Чае-торговой фирмы Поповых, построенный также из дерева на Эспланаде Инвалидов по проекту Ф.О.Шехтеля. Он отличался изящными очертаниями входного проема и декоративной арки над ним, красивой резьбой причелин и парных колонн, яркой раскраской фриза, большим количеством ткани в виде навесов над террасой, маркиз, занавесок. В противоположность ему частный павильон Российско-Американской Резиновой Мануфактуры, построенный по проекту Р.Ф.Мельцера на Марсовом поле близ авеню Суффрэн, производил впечатление тяжеловесного монумента. К зданиям России относился и Финляндский павильон, возведенный по проекту Эл. Сааринена на набережной д"Орсэ в формах финского модерна. Он имел прямоугольный план, крутую остекленную крышу, высокую многогранную в плане башню, скупой рельефный орнамент, обрамляющий арки входа и выхода. В нем располагалась лишь часть финских экспонатов, остальные находились в группах и классах русского отдела в общих экспозиционных зданиях. Кроме того, на выставке были построены государственные и частные павильоны: Николаевской Физической обсерватории, специальный павильон у общевыставочного здания Лесоводства и Охоты, павильоны для экспонатов русской мукомольной промышленности, Товарищества "Проводник", цементного завода фирмы Смит и К o (вмещавший полную дробильную мастерскую). По традиции была представлена и русская кухня в двух крупных ресторанах и закусочной. Французская печать дружно отмечала "огромный рост русской промышленности" и "невероятный прогресс" России во всех отраслях искусства и промышленности. Газета "Liberte" писала: "В течение немногих лет русская промышленность и торговля приняли такое развитие, которое поражает всех". Министр промышленности и торговли Франции Мильеран назвал нашу экспозицию "одною из наиболее интересных приманок на парижском празднике труда". Таким образом, если на предыдущих всемирных выставках 1867-1889 гг. главный упор делался на экзотику нашей архитектуры, если в 1893 г. рафинированное и роскошное эклектическое стилизаторство русского павильона и солидная многоотраслевая экспозиция в нем и в общих зданиях уже стали преддверием к качественному скачку, то экспозиция и архитектура отечественных отделов и зданий в 1900 г., собственно, и являли собой этот скачок. Представительство России количеством и качеством сооружений и экспонатов правдиво отражало достижения в культурной и экономической жизни страны. Теперь уже диковинный для иностранных посетителей облик зданий не скрывал, как случалось прежде, скудости экспозиции, а скорее предварял коллекцию интересных предметов.

В XIX в. в Париже было проведено пять Всемирных выставок: в 1855, 1867,1878,1889 и 1900 гг. А в XX в. - всего одна, в 1937 г. Частично такой спад можно было объяснить Первой мировой войной и ее последствиями.

Всемирные выставки были прежде всего витриной промышленных возможностей каждой нации и все более ускорявшегося технического прогресса, к которому приобщалась и широкая публика. Во Франции придавалось большое внимание этим событиям, ведь здесь страна могла продемонстрировать, на зависть окружающим, все свои самые передовые творческие и научные достижения, а также качественную продукцию товаров для роскошной жизни. Столица же получила от выставок богатое и впечатляющее архитектурное наследие, вокруг которого стали образовываться самые красивые кварталы.

Выставки 1855 и 1867 гг.

Всемирные выставки в Париже времен Второй империи соревновались в смелости с той, что проходила в Хрустальном дворце в Лондоне в 1851 г. Эти выставки начали эру больших залов с металлическими перекрытиями, освещавшихся стеклянными люстрами. Таким был, например, дворец Индустрии. Выставки поспособствовали развитию строительства на Правом берегу, в районе Триумфальной арки. Наконец, огромный поток туристов хлынул в столицу и ускорил строительство новых гостиниц.

Выставки 1878 и 1889 гг.

Обе выставки стали гордостью Третьей республики. Выставка 1878 г. стерла болезненные воспоминания от событий 1871 г. А та, что произошла в 1889 г., совпала со столетним юбилеем Французской революции. С урбанистической точки зрения обе выставки способствовали градостроительству на обоих берегах Сены. Город обязан появлением построенного на холме Шайо дворца Трокадеро и Эйфелевой башни. Эта металлическая конструкция, столь критикуемая консерваторами своего времени, была оставлена на своем месте, чтобы стать в глазах всего мира самым популярным памятником Парижа. Благодаря этим двум сооружениям, частью столицы стала и расположенная неподалеку Военная школа, доселе незаметная часть рабочего квартала Гренель.

Всемирная выставка 1900 г.

На смену дворцу Индустрии пришел Большой дворец. Вместе с расположенным напротив Малым дворцом он окаймляет новый триумфальный путь, соединяющий Елисейский дворец с Домом инвалидов, через мост Александра III, который был построен к выставке.

Выставочные проекты впервые перестают быть «готовыми к демонтажу» зданиями. Оба дворца и мост стали демонстрацией нового архитектурного вкуса города, соединившего классический камень, украшенный резьбой с металлическими конструкциями. Сегодня эта архитектура торжествующей промышленной роскоши вроде бы прекрасно уживается с государственными учреждениями на Левом берегу, построенными при Людовике XIV и Людовике XV.

Выставка 1937 г.

Всемирная выставка в Париже получилась странной. Призванная воспевать достижения демократических государств, она поразила павильонами, расположенными напротив друг друга, двух великих тоталитарных держав, Советского Союза и Германии. От этой выставки осталось воспоминание о некоторой социальной напряженности, а также строительство здания в неоклассическом стиле нового дворца Шайо.

Как-то мне довелось говорить о Всемирной выставке 1900 года в Париже с одной образованной дамой.
- И что же там представляла Россия? Матрешек? - искренне удивлялась она.
С мифами и легендами бороться трудно.
Однако к началу 20 века экономика России развивалась быстрыми темпами, стране было, что представить на Всемирной выставке в Париже, где Российская экспозиция произвела настоящий фурор. Министр промышленности и торговли Франции Мильеран назвал российскую экспозицию "наиболее интересной приманкой на парижском празднике труда".
Общая экспозиционная площадь России на выставке составляла 24000 кв.м., и выставочных композиций было значительно больше, чем могли представить другие страны.
За время выставки российская экспозиция получила 1 589 наград: 212 высших (Гран-при), 370 золотых медалей, 436 серебряных, 347 бронзовых и 224 почетных отзыва.
"Мы находимся под влиянием чувства удивления и восхищения, испытанного нами при посещении русского отдела. В течение немногих лет русская промышленность и торговля приняли такое развитие, которое поражает всех тех, кто имеет возможность составить себе понятие о пути, пройденном в столь короткий срок. Развитие это до такой степени крупное, что наводит на множество размышлений", - писала французская газета "Liberte".

Вид Всемирной выставки, аккумулировавшей лучшие достижения мировой экономики. Выставка стала настоящим событием, она продолжалась 5 месяцев и приняла более 50 миллионов посетителей. Специально к выставке в Париже был возведен ряд сооружений - Эйфелева башня, мост Александра III и т.д.

Авеню Николая Второго с Малым и Большим дворцами на территории выставки.
Подробнее об архитектуре Русского отдела Парижской выставки: http://www.prometeus.nsc.ru/biblio/wex1900/ovchin90.ssi

Мост Александра III, названный в честь русского императора.

Павильон Русских окраин со строениями в стиле Московского и Казанского Кремля. Внутри павильон был украшен 28 большими художественными панно со сценами жизни Средней Азии, Кавказа, Сибири, Дальнего Востока и Севера. Большая часть панно была выполнена Константином Коровиным.

Панно Константина Коровина для Русского павильона

Русская авеню

Иллюстрированное издание "Россия на Всемирной выставке в Париже в 1900 году": http://humus.dreamwidth.org/8873846.html

Красноярский железнодорожный мост через Енисей, рубеж 19 и 20 веков. Проект моста был удостоен Золотой медали выставки, которую безоговорочно присудила комиссия под председательством Густава Эйфеля.
Все, что было связано со строительством Транссибирской магистрали, беспрецедентного проекта по сложности и масштабу, удостоилось самых высоких оценок.

Скульптура "Россия" Н.А. Лаверецкого, каслинское литье, 1896
Фигура украшала вход в павильон с чугунолитейной экспозицией.

Ажурный чугунный павильон каслинского литья, удостоенный на выставке Гран-при.

Железнодорожная техника, произведенная в России, была с успехом представлена на выставке.
Государственный павильон Военного министерства предлагал передовые разработки в области вооружения. Прекрасных лошадей привезли на выставку русские коневоды.

Грандиозный успех был у строительных экспозиций. Даже российский цемент и кирпич оценили очень высоко.
Удивительными по тонкости работы были резные деревянные элементы для строительства - колонны, панели, перила и т.д. Русские плотники поражали гостей, на глазах у всех одним топором выполняя такие детали, для которых французы использовали набор инструментов.
Оконные, витражные и технические стекла, печные изразцы, современная аппаратура для отопления и вентиляции помещений, произведенные в России, в ходе выставки нашли множество покупателей за рубежом.
Кровельным железом, произведенным в Лысьве и заказанным на выставке, и поныне покрыты крыши здания Британского парламента и Собора Парижской Богоматери.
Кроме строительных, металлургических и машиностроительных экспозиций была широко представлена и легкая промышленность России - предметы интерьера, мебель, текстиль, фарфор и хрусталь. Особый восторг вызывал павильон фарфоровых мануфактур Кузнецова, построенный по проекту архитектора Шехтеля.

Тарелка из кузнецовского сервиза, представленного на выставке

Декоративная тарелка, выпущенная специально к открытию выставки

Фаянсовый иконостас, выполненный на фабриках Кузнецова и представленный в Париже. В настоящее время находится в г. Марьянски Лазни, Чехия

Ряд наград получили кружева, вышивки и другие предметы русского женского рукоделия, отличавшиеся вкусом, тонкостью и невероятным мастерством.


Наградной каталог выставки

Широко были представлены товары чаеторговой фирмы Поповых, водки и алкогольные товары Смирновых и Шустовых, виноградные вина князя Голицына. У Казенной торговли алкоголем был отдельный павильон близ Эйфелевой башни, где мужчины с большим удовольствием получали маленькие сувенирные бутылочки с водкой. Продовольственные товары из России можно было продегустировать в нескольких закусочных и ресторанах, их качество парижане оценили очень высоко.

На эспланаде Инвалидов был построен отдельный павильон учреждений императрица Марии - русских благотворительных организаций, занимавшихся социальной помощью.

Стремясь собрать как можно больше интересных экспонатов, русское правительство утвердило для экспонентов ряд льгот: бесплатное предоставление помещений на выставке, принятие за счет казны расходов по пересылке экспонатов, страхованию в пути, устройству и убранству русского отдела ("Проект положения о русском отделе на выставке", 1897 г.).
на участие в Парижской выставке Россия затратила 5 226 тыс. р., причем правительство ассигновало 2 226 тыс.р., а учреждения и экспоненты 3 000 тыс.р.взяли на себя. "Высочайше учрежденную комиссию" по подготовке русского отдела возглавлял директор Департамента Торговли и Мануфактур В.И.Ковалевский. Генеральным Комиссаром русского отдела был назначен князь В.Н.Тенишев,