«Новые приключения Бендера»
(что-то вроде аннотации)

Это ещё одна история про Остапа Бендера и других героев Ильфа и Петрова. На сей раз Бендер объявляется в нашем городе. А начинается она с Кисы Воробьянинова, который так и не нашел себя в новой жизни. Он выглядит как бомж, и клянчит у людей подаяние. Но, как всегда вовремя, появляется Бендер. Бендер – совсем другое дело, ему часто улыбается удача, он в прекрасном расположении духа, и готов с головой погрузиться в очередную авантюру. Он назидательно заявляет Кисе, что для того, чтобы жизнь удалась, нужно обладать каким-нибудь талантом, а лучше целым набором талантов. Он так же отмечает, что Киса поистрепался, голоден и жалок, и все это потому, что у него нет таланта к жизни. А жить, по утверждению Остапа Бенндера, надо легко. Киса в растерянности, что же делать…
Но Бендер обнадеживает его, вовлекая в новую авантюру. И снова 12 стульев! Но на этот раз предметом их интереса становится ларец, доверху набитый полным комплектом талантов для долгой и счастливой жизни. Эту тайну Бендер хитростью выманил в Одессе у слегка подвыпитого одессита по фамилии Жванецкий. Этот одессит знал за Одессу все, что только можно было знать. Он поведал Бендеру о том, как русские дворяне, в спешке покидавшие Родину в 18 году прошлого века, спрятали драгоценный ларец с талантами в один из стульев фамильного гарнитура одной старинной одесской семьи. Они сделали все, чтобы эти таланты не достались большевикам. Бендер провел свое маленькое расследование и выяснил, что упомянутый гарнитур до сих пор существует, и ныне находится здесь – в нашем городе. Но все стулья в разных местах: один в библиотеке, два в музыкальной школе номер 2, ещё два стула в городском краеведческом музее, два стула в школе искусств, в клубе Тукая два стула, два в Юбилейном и последний стул – в театре. Киса неслыханно рад и с энтузиазмом соглашается помогать Бендеру в поисках талантов. Они оба посещают вышеозначенные места, где сталкиваются с массой интересных зрелищ. Каждый найденный ими стул приближает их к цели. Сами того не замечая, они постепенно раскрывают свои спящие таланты, и когда перед ними оказывается последний стул, они вдруг понимают, что никакой ларец им уже не нужен, что они и так уже обрели все, необходимые им таланты. Они решают принести этот стул в дар всему городу, чтобы талантливые люди никогда не переводились у нас.

Сценарий
(Ко дню работников культуры и искусства)
«Новые приключения Бендера»

Звучит мелодия песни Бендера из к/ф «12 стульев». Занавес опущен.
Голос (что называется) за кадром: В уездном городе N было так много парикмахерских и ритуальных бюро, что даже такому консервативному человеку, как Ипполит Матвеевич Воробьянинов, он очень скоро наскучил. А посему незабвенный предводитель дворянства отправился странствовать по городам и селениям в поисках счастья. Может быть кто-то скажет, что это не возможно, что все это было очень давно, и герои Ильфа и Петрова просто не могли дожить до наших дней. Это заблуждение. Ведь всё гениальное бессмертно. А значит и Киса Воробьянинов и Остап Бендер и все-все остальные герои романа «12 стульев» никогда не умрут. Но, как говорится, лучше один раз увидеть, чем не увидеть ни разу. Некоторые из этих героев волею случая оказались в нашем городе. В городе, который совсем не похож на описанный Ильфом и Петровым уездный город N хотя бы тем, что здесь у нас весело.
Занавес подымается. На сцене хореографический номер……………………………………….

Во время номера по залу прогуливается Киса и с любопытством оглядывает и зрителей в зале, и концертный номер, а когда номер заканчивается, Киса подымается на сцену.
КИСА. Медам, мсьё, как называется этот город? А впрочем, для меня это не имеет никакого значения. Дело в том, что я не ел уже 6 дней. (снимает шляпу) Подайте, кто что может бывшему предводителю русского дворянства.

Прогуливается со шляпой по авансцене и клянчит подаяние, однако делает это он так плохо, что ни кто ничего ему не подает. Из-за кулис появляется Бендер. Он в прекрасном расположении духа, стильно одет, за спиной у него гитара.

БЕНДЕР. (замечает Кису) Провалиться мне на этом месте, глазам своим не верю, да это же…Киса Воробьянинов! Что вы здесь делаете, предводитель?
КИСА. Как, Бендер, вы живы? Я же вас зарезал…
БЕНДЕР. Ну-ну…Успокойтесь. Меня можно было зарезать, но убить меня – никогда. Я бессмертен, и вы, к сожалению, тоже.
КИСА. Почему к сожалению?
БЕНДЕР. Вы игнорировали мой вопрос. Что вы тут делаете, Киса?
КИСА. Пытаюсь заработать на кусок хлеба.
БЕНДЕР. Ну да, ну да… Старая песня: «Мадам и мсье, я не ел шесть дней». Ну и много вы так заработали?
КИСА. (показывает пустую шляпу) Пока нет.
БЕНДЕР. Удивляюсь вам, предводитель, вы дожили до 21-го века, и все же не научились жить. А жить, дорогой мой, надо легко! Показываю только один раз, замете, совершенно бесплатно.
Бендер берет в руки гитару.
БЕНДЕР. Подставляйте, Киса, вашу шляпу под щедрые ручки этой замечательной публики.

Бендер поет песню «Белеет мой парус». Киса бродит по залу со шляпой в надежде, что она наполнится подаянием.

БЕНДЕР. Показывайте, Киса, каков улов.

Но зрители, как правило, не охотно поддаются на подобные просьбы, поэтому в шляпе у Кисы не густо.

БЕНДЕР. М-да…Заметьте, в шляпе не густо не потому, что я так плохо спел, а потому, что вы не умеете работать с публикой. (зрителям) Ну что, граждане, радуйтесь! У вас в гостях Остап Бендер!
КИСА. Позвольте спросить у вас, Бендер, а что вы-то тут делаете?
БЕНДЕР. Уж я-то здесь не случайно. (смотрит в зал) Да, это не Рио-де-Жанейро, это гораздо круче. А хотите, Киса я назову вам причину всех ваших неудач. Она одна и весьма очевидна. Вы бесталанны. У вас нет таланта жить. А жизнь без таланта – это не жизнь, а ожидание смерти. Счастлив лишь тот, кто обладает истинными сокровищами – комплектом талантов для долгой и счастливой жизни.
КИСА. Что же мне делать?
БЕНДЕР. Держитесь меня, фельдмаршал, и вы не пропадете. Разжиться талантами можно двумя способами: первый – это внимательно наблюдать за талантливыми людьми и пытаться повторять за ними. А вот и удобный случай.

Хореографический номер………………………………………………………………..
……………………………………………………………………………………………….

Киса пытается станцевать точно так же, но его танец так нелеп, что приводит в смех даже Бендера.
БЕНДЕР. Да, думаю, первый способ вам не подойдет.
КИСА. А какой второй способ?
БЕНДЕР. Второй способ я держу для себя, но так уж и быть, по старой памяти возьму вас в подсобники. И предупреждаю, если проболтаетесь, я сделаю вам больно.
КИСА. Буду нем, как рыба.
БЕНДЕР. Это тайна. Представьте себе некую шкатулочку, коробочку, ларец, как угодно. (Киса кивает головой) Что вы киваете, представили?
КИСА. Представил.
БЕНДЕР. Очень хорошо. И вот в этом самом ларце хранится полный набор талантов для долгой и счастливой жизни.
КИСА. Как это?
БЕНДЕР. А Бог его знает как это, а только я точно знаю, что так оно и есть.
КИСА. (весьма заинтересованно) Продолжайте, продолжайте!
БЕНДЕР. А вы азартный человек, предводитель. Но только учтите, что на сей раз
тайна моя, и более, чем на 5% не рассчитывайте.
КИСА. Я на все согласен.
БЕНДЕР. Не торгуетесь? Правильно делаете, со мной торговаться бесполезно. Так вот, я знаю, где спрятан этот ларец. Вы будете смеяться, Киса, но спрятан он в одном из двенадцати стульев старинного мебельного гарнитура!
КИСА. Не может быть!!!
БЕНДЕР. Может, может. Я купил эту тайну в Одессе, у одного полупьяненького одессита по фамилии Жванецкий. Этот одессит знает за Одессу все, что только можно знать за Одессу. И вот, в числе прочего, он рассказал мне, как русские дворяне, в спешке покидающие Родину в 18-ом году прошлого столетия, спрятали этот ларец с талантами в один из стульев мебельного гарнитура старой одесской семьи. Я провел маленькое расследование и выяснил, что гарнитур этот существует по сей день, и спокойнёхонько пребывает в городе Бугуруслане, куда я и направился.
КИСА. Не может быть!!!
БЕНДЕР. Может, может. Есть только одна небольшая проблемка — стульчики наши все в разных местах: один в библиотеке, два в музыкальной школе номер 2, ещё два стула в городском краеведческом музее, два стула в школе искусств, в клубе Тукая два стула, два в Юбилейном и последний стул – в театре.
КИСА. Не может быть!!!
БЕНДЕР. Что вы заладили: «не может, не может!» Мне лгать не резон. Я оптимист, и вам того же желаю. А то вы, того и гляди, все дело мне завалите. И так, вы со мной?
КИСА. Что я должен делать?
БЕНДЕР. Отправляйтесь в Юбилейный, Киса, и выясните, где стоят наши стулья, а я займусь библиотекой. Лед тронулся, господа присяжные заседатели, лед тронулся!

Разбегаются в разные стороны. На сцене концертный номер от городской библиотеки………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………….

БЕНДЕР. (выступавшим) Граждане! Прошу всех оставаться на своих местах! Тотальная инвентаризация! (осматривает артистов) Так, костюмы, бижутерия…(называет все, что будет в тот момент при артистах) микрофоны,.. как будто все на месте… Стоп! А стул? Где стул? Граждане, это вам не шуточки! Целый стул пропал!
МАДАМ ГРИЦАЦУЕВА. (выходя из-за кулис в глубине сцены) Здесь! Здесь есть один стул!
БЕНДЕР. (артистам) Все свободны.
МАДАМ ГРИЦАЦУЕВА. (выносит стул) Боже мой, товарищ Бендер! Это вы?
БЕНДЕР. (в смятении) Да, то есть нет… То есть это вроде, как я, но в то же время…
МАДАМ ГРИЦАЦУЕВА. Вы меня узнаете, товарищ Бендер?
БЕНДЕР. Нет, простите, я очень занят! (бросается наутёк) Черт, надо было отправить сюда Кису!
МАДАМ ГРИЦАЦУЕВА. Это же я, мадам Грицацуева! Куда вы, товарищ Бендер?
БЕНДЕР. Простите, я спешу. К тому же я женат!
МАДАМ ГРИЦАЦУЕВА. Да, я помню. Но неужели у вас нет ни одной свободной минуточки?
БЕНДЕР. Весьма сожалею!
МАДАМ ГРИЦАЦУЕВА. А как же стул, товарищ Бендер?
БЕНДЕР. (останавливается) Стул? Ах да, стул… Видите ли, мадам, с некоторых пор, я стал противником браков. Так что максимум, что я могу предложить вам за этот стул – это три рубля. Больше у меня нет.
МАДАМ ГРИЦАЦУЕВА. Мне ничего не надо. Ведь этот стул не мой. Я прошу вас только об одном. Послушайте мои стихи.
БЕНДЕР. (настороженно) Стихи?
МАДАМ ГРИЦАЦУЕВА. Ах, товарищ Бендер, с некоторых пор я утопаю в поэзии. Поэзия – это наиволшебнейшая музыка для моей тонкой натуры. Умоляю, послушайте мои стихи.

Читает стихотворение…………………………………………………………………..
Бендер, вцепившись в стул, нехотя слушает, но с каждой секундой он все более и более проникается исполнением мадам Грицацуевой, а когда она заканчивает читать, первый аплодирует и целует ей руку.

МАДАМ ГРИЦАЦУЕВА. Конечно, это не мои стихи, но они так близки мне, что вполне могли бы быть моими. Вам понравилось?
БЕНДЕР. Безумно, безумно понравилось! Черт побери, у вас талант!
МАДАМ ГРИЦАЦУЕВА. Спасибо вам, товарищ Бендер! Сама не знаю, как это у меня получилось. Вот посидела немного на этом стуле и, вдруг, родилось… Вы меня понимаете?
БЕНДЕР. О, да, пожалуй понимаю.
МАДАМ ГРИЦАЦУЕВА. (в восторге) Ах, спасибо вам, товарищ Бендер! Вы сделали меня счастливым человеком! (легко порхая убегает за кулисы).
БЕНДЕР. (один) Не может быть, что бы так повезло. Первый же стул, и сразу же в цель…(потрошит стул, но, разумеется, ничего в нем не находит.) Нет, в этом стуле талантов нет. Поспешу в Юбилейный. Возможно господину Воробьянинову повезло больше. (Убегает)

На сцене концертный номер от ДК Юбилейный………………………………………………
……………………………………………………………………………………………….
По окончании номера Киса появляется на сцене, волоча за собой два стула.
КИСА. Вот что мне здесь нравится, так это то, что здесь весело. Кругом поют, танцуют…радуются люди жизни. А в этих стульях, возможно, и моё счастье…

Собирается потрошить стулья, но тут появляется священник. Киса усаживается на один из стульев, делая вид, что он просто отдыхает, и вообще здесь не при чем. Священник молча проходит по сцене, бросая взгляды подозрений на Кису, но не останавливаясь уходит за кулисы.

На сцене концертный номер работников музея………………………………………….
……………………………………………………………………………………………….
Во время номера Бендер прогуливается по сцене, делая вид, что рассматривает экспонаты. По окончании номера артисты уходят со сцены, появляется Эллочка Щукина (Людоедка)
ЭЛЛОЧКА. Эй, парниша, мы закрываемся!
БЕНДЕР. (в сторону) У меня де-жа-вю? Или я что-то путаю?.. (Эллочке) Моя фамилия Бендер, сын лейтенанта Шмидта!
ЭЛЛОЧКА. Знаменито!
БЕНДЕР. А вы, если не ошибаюсь, Элла по прозвищу «Людоедка»?
ЭЛЛОЧКА. Хо-хо!
БЕНДЕР. Память меня не подвела! Вы работаете гидом в этом музее? Должен вам сказать, что я посетил тысячи музеев мира, и все гиды мира меркнут по сравнению с вами!
ЭЛЛОЧКА. Ого! Жуть!
БЕНДЕР. Меня интересует антиквариат, точнее антикварная мебель, а ещё точнее – стулья. Я являюсь большим ценителем старинной мебели.
ЭЛЛОЧКА. Кое что есть. (на сцене появляются два стула) (казенным тоном гида) Перед вами стулья работы величайшего мастера 19-го столетия. Обратите внимание, как сочетаются резные детали спинки и ножек с общей цветовой гаммой всего изделия. Когда-то…
БЕНДЕР. Они великолепны!!! Я их беру! Три рубля вас устроит?
ЭЛЛОЧКА. Хамишь, парниша!
БЕНДЕР. Помилуйте! Хамить такой очаровательной женщине бесчеловечно! А знаете что, мне известен секрет долголетия от партийных чиновников и секты преподобного Муна. Обменяемся? Я вам секрет молодости и долголетия, вы мне стулья.
ЭЛЛОЧКА. Хо-хо!
БЕНДЕР. Что «хо-хо»? Вы согласны на обмен?
ЭЛЛОЧКА. Хо-хо!
БЕНДЕР. Хо-хо? Разве я похож на жулика?
ЭЛЛОЧКА. И так?
БЕНДЕР. Секрет долголетия и бесконечной молодости прост. Вы Рембранта читали?
ЭЛЛОЧКА. Мрак…
БЕНДЕР. Я так и думал. Тогда пойте! Пойте чаще! И пойте веселые песни!
ЭЛЛОЧКА. Знаменито!
Поет песню……………………………………………………………………..
Бендер танцует со стульями и в танце покидает сцену. Закончив петь, Эллочка тоже уходит.

На сцене концертный номер ……………………………….
……………………………………………………………………………………………….

По окончании номера Киса осматриваясь выходит на сцену.
КИСА. (в зрительный зал) Простите, это музыкальная школа номер два?
В глубине сцены появляется не то дворник, не то сторож, но по всему видно, что он пьян, и не прочь стать ещё пьянее.
СТОРОЖ. Вам тут что, гражданин?
КИСА. Мне, простите… Я бы хотел… У вас тут случайно…
СТОРОЖ. У нас тут случайно не пивной ларек! Ходят тут всякие пьяные, двух слов связать не могут… Тут школа, чтоб вы знали!
КИСА. Простите… А вы здесь кто, сторож, дворник?
СТОРОЖ. Какое невежество. А ещё шляпу надел! Да я здесь всё! И без меня здесь все – ничто! А вам-то здесь зачем?
КИСА. Мне, видите ли интересны два стула от старинного мебельного гарнитура. Я хотел бы их приобрести.
СТОРОЖ. Это можно.
КИСА. Хотелось бы знать, какова цена.
СТОРОЖ. Будет зависеть от полноты налитого стакана.
КИСА. Я согласен!
СТОРОЖ. Стульев два, значит и стаканов тоже два.
КИСА. Я согласен. Когда я смогу забрать стулья?
СТОРОЖ. Утром стаканы – днем стулья, днем стаканы – вечером стулья, вечером стаканы – ночью стулья, ночью стаканы – утром стулья…
КИСА. А нельзя ли днем стулья, а вечером стаканы?
СТОРОЖ. Можно. Но стаканы вперед!
КИСА. (достает из кармана мелочь) Вот, возьмите. Здесь два рубля и ещё двадцать семь копеек. Надеюсь, этого хватит.
СТОРОЖ. (берет деньги) Приятно иметь дело с интеллигентным человеком. Стулья там. (указывает рукой на кулисы и уходит)
Киса вытаскивает из-за кулис два стула, достает нож и с нетерпением расправляется со стульями. За этой «экзекуцией» из глубины сцены не без интереса наблюдает только что подошедший Бендер. Увы, в стульях ничего нет.
БЕНДЕР. Такова судьба, фельдмаршал! Кто-то с первым в жизни криком обретает удачу на сто лет вперед, а кто-то обречен мчаться по дороге с крутыми зигзагами. Я начинаю верить в судьбу, Киса, и почти убежден, что стул с талантами окажется самым последним из двенадцати.
КИСА. У вас тоже ничего?
БЕНДЕР. Пока ничего. Если, конечно, не считать странную тягу отчудить что-нибудь этакое…
КИСА. Да-да, признаюсь вам, товарищ Бендер, мне тоже хочется чего-то такого… Душа просто порхает! Эх, сейчас спою!!! Песня про зайцев!
БЕНДЕР. Киса, про зайцев – это не актуально. Остров невезения!
Поет песню «Остров невезения» из к/ф «Бриллиантовая рука» Киса танцует.
КИСА. По-моему эта ария не из нашей оперы.
БЕНДЕР. Зато исполнитель тот же! Заседание продолжается! Идемте, Киса, нас
ждет школа искусств номер один!
КИСА. У вас есть план, товарищ Бендер?
БЕНДЕР. Поосторожней с этим словом, Киса, не забывайте, мы в двадцать первом веке! Идите за мной, и без вопросов.
Уходят.

Появляются мадам Грицацуева с одной стороны, и Эллочка людоедка – с другой.

МАДАМ ГРИЦАЦУЕВА. Ах, этот стул – пустяк! Лишь антураж.
ЭЛЛОЧКА. Железно!
МАДАМ ГРИЦАЦУЕВА. И в общем бесполезно искать таланты в нем,
Ведь он – всего лишь стул.
ЭЛЛОЧКА. Хо-хо!..
МАДАМ ГРИЦАЦУЕВА. И все же тем, кто тратит в поисках года
Скажу одно – талант не скроешь под обшивкой стула.
ЭЛЛОЧКА. Он в сердце прячется всегда.
Обе замирают.
Появляются Бендер и Киса.
БЕНДЕР. Послушайте, как стучит мое сердце, Киса.
Киса слушает.
КИСА. А вы послушайте, как стучит моё.
Бендер слушает.
БЕНДЕР. Стучит.
Пожимают друг другу руки.
КИСА. Это оттого, что мы так близко к цели?
БЕНДЕР. Это оттого, что мы уже этой цели достигли.
Пожимают друг другу руки.
КИСА. Осталось только достать из этого стула ларец?
БЕНДЕР. Нет-нет, никакого ларца в этом стуле конечно же нет. Это всего лишь стул. А ларец на самом деле был спрятан в наших сердцах.
Пожимают друг другу руки.
КИСА. Жаль, что все наши поиски были напрасны.
БЕНДЕР. Отнюдь, фельдмаршал! Все эти 12 стульев указали нам путь к нашим истинным талантам. Разве вы не заметили в себе изменений?
КИСА. Да-да, вы правы, я стал другим человеком. А что же этот стул?
БЕНДЕР. А стул всего лишь символ. Оставим его этому городу, городу, гдe все талантливы!

На сцену выходят все участники вечера и поют финальную песню……………
……………………………………………………………………………………………….

Сценарий для корпоративного праздника Действующие лица:

Мадам Петухова

Остап Бендер

Ипполит Матвеевич Воробьянинов

Мастер Безенчук

Александр Яковлевич, завхоз

Отец Антон, священник

Мадам Грицацуева

Официант в ресторане

Эллочка Щукина

Сцена 1. Смерть мадам Петуховой.

Выходит «суфлер», облаченный в коробку из-под телевизора, передняя стенка у которого отсутствует, а на задней крупно написано «СУФЛЕР». Суфлер садиться на пол надписью к зрителям, готовится к работе. Несколько секунд звучит узнаваемая фонограмма из к/ф «Двенадцать стульев».

Ипполит Матвеевич Воробьянинов служил в уездном городе N в конторе регистрации смертей и браков (появляется Воробьянинов, идет себе мимо). В тот вечер, послуживший началом нашей истории, он, как обычно, направлялся со службы домой и неожиданно встретил гробовых дел мастера Безенчука.

Появляется Безенчук. Он суетится, бегает вокруг Воробьянинова.

Безенчук :

«ИКЕА», туды ее в качель разве товар дает? Гроб – он одного лесу, сколько требует, не ДСП, не шпона, а массива…..

Воробьянинов :

Ты что с ума сошел! Обалдеешь ты среди гробов!

Безенчук :

Теща ваша представилась! Ее сейчас отец Антон из церкви Святой Шатуры исповедывает!!!

Воробьянинов :

(ошарашено) Ка-ак представилась?

Он бросается к выходу, Безенчук за ним.

Безенчук :

Уступлю гроб за тридцать два рублика. Можно в кредит, есть накопительная скидка.

Они убегают и появляются, неся на стуле верхом, умирающую тещу Ипполита Матвеевича. Впереди несет стул сам Воробьянинов, позади Отец Антон. Безенчук с рулеткой в руках семенит сзади.

Отец Антон :

Куда вы ее тащите, Ипполит Матвеевич?

Воробьянинов :

В больницу, отец Антон!!!

Отец Антон :

Опоздали, Ипполит Матвеевич, она вот-вот представится!

Теща :

(с французским прононсом) Эпполет, послушайте меня!!!

Воробьянинов и отец Антон ставят стул на пол, Безенчук начинает мерить тещу рулеткой со всех сторон.

Теща :

Помните наш малазийский гостиный гарнитур?

Воробьянинов :

Отлично помню. Диван, дюжина стульев и круглый столик о шести ножках. Но почему вы его вспомнили?

Безенчук :

(вмешивается) Какой гроб будем делать – с кистями и глазетом или простой деревянный?

Воробьянинов :

Да погоди ты!

Отталкивает Безенчука.

Теща :

(берет Воробьянинова за руку) При обыске налоговой инспекции я зашила наши бриллианты в сидение того самого стула, который стоял между терракотовой лампой и камином!!!

Воробьянинов :

Как? Засадить в стул бриллиантов на семьдесят тысяч! В стул, на котором неизвестно кто сидит!

Он начинает метаться по сцене, не обращая внимания на тещу. Голова ее вдруг безжизненно повисает, она умирает.

Отец Антон :

Представилась старушка!!!

Безенчук :

(Воробьянинову) Так как начет гроба? Неужто без кистей и глазета делать будете?

Отец Антон украдкой крадется к выходу.

Воробьянинов :

Куда это вы, батюшка собрались? Небось не обедню служить в церковь Святой Шатуры?

Отец Антон :

А кому служить, ведь прихожане по городам разбежались, сокровища ищут!

Воробьянинов :

Свои сокровища ищут! Заметьте, свои!

Отец Антон :

А мне не известно чьи, а только ищут!

Он убегает.

Воробьянинов :

(Безенчуку) За ним!!!

Они хватают тещу вместе со стулом и бегут за отцом Антоном.

Безенчук :

(на ходу) Так неужто без глазету и безо всего делать?

Воробьянинов :(остановившись, воодушевлено)

Черт с тобой! Делай глазетовый! С кистями! Можешь делать хоть гроб-купе!!!

Встреча концессионеров.

Участвуют : Остап, Воробьянинов.

С разных сторон на игрушечных лошадках (палка-голова) навстречу друг другу скачут Воробьянинов и Остап Бендер. Они встречаются и, скача по кругу, произносят следующий диалог.

Остап :

О-о, барин! Из Испании, с выставки «Евромебель»!

Воробьянинов :

Я вовсе не из Испании! И чего это вам пришло в голову?

Остап :

Отлично, вы не из Испании! Вы приехали из Кологрива навестить вашу покойную бабушку! Моя фамилия Бендер! Может, слыхали?

Воробьянинов :

(нервно) Не слышал.

Остап :

Конечно, откуда же в Испании может быть известно имя Остапа Бендера, великого комбинатора, топ-менеджера?

Воробьянинов :

Вы знаете, я пожалуй поскачу.

Остап :

Вам торопиться некуда, гражданин из Испании! ОБЭП к вам сам прискачет!

Воробьянинов :

Я приехал не из Испании, а из…

Остап :

Чудно, чудно!

Воробьянинов :

Хорошо. Я все вам объясню.

Они продолжают скакать по кругу, Воробьянинов что-то возбужденно шепчет Остапу и тот время от времени вскрикивает: «Лед тронулся, господа присяжные заседатели! Лед тронулся!». Они ускакивают со сцены.

Дом райсобеса и первый стул.

Участвуют : Александр Яковлевич (завхоз), Остап, «сироты».

В зале появляется застенчивый молодой человек, который проходя по залу приворовывает различную мелочь (салфетки, вилки, ложки) и засовывает все это в карманы.

Это завхоз 2-го дома Старсобеса города Старгорода Александр Яковлевич. Он крадет все, что плохо лежит, но при этом ему ужасно стыдно. Ильф и Петров назвали бы его «голубым» воришкой, но поскольку в наше время слово «голубой» приобрело несколько иной оттенок, то мы назовем его просто воришкой.

Александр Яковлевич хватает бутылку водки и в это время входит Остап. Он подходит к завхозу и протягивает ему руку.

Завхоз :

(пряча за спиной похищенную водку) А в чем дело, товарищ?

Остап :

Я инспектор пожарной охраны. В этой комнате примусов не зажигают? Временные печи и тому подобное?

Завхоз :

У нас все в порядке.

Остап :

(на зрителей, исдящих за накрытыми столами) А это кто тут у вас столуется? Сироты?

Завхоз :

Дети Повольжья, тяжелое наследие царского режима (подходит к зрителям). Вот они сиротки - Елена Яковлевна, Галина Яковлевна, Ирина Яковлевна, Марина Яковлевна а и Наталья Герасимовна.

Остап :

Понятно, совместное воспитание обоих полов по комплексному методу.

Завхоз с потупленным взором протягивает Остапу похищенную водку, вилки, ложки – все, что он украл.

Остап :

Статья сто четырнадцатая Уголовного Кодекса. Дача взятки должностному лицу при исполнении служебных обязанностей (берет украденное, ставит и складывает на обратно стол). А что это в вашем кефирном заведении такой скудный инвентарь?

Завхоз :

Отчего же у нас есть прекрасный дореволюционный стул из малазийской мебели! Вот он! (показывает на пустое место) Где же он, он же здесь стоял!

Остап :

Грустно, девицы…

Вдвоем пристально и долго смотрят на Наталью Герасимовну. Остап быстро подходит к ней.

Остап :

(позванивающим шепотом) Ты кому продала стул?

В это время, пиная друг друга и пытаясь отобрать друг у друга стул, на сцене появляются Отец Антон и Воробьянинов.

Отец Антон :

Это не ваше имущество, Ипполит Матвеевич!

Воробьянинов :

А чье же, отец Антон?

Отец Антон :

Не ваше, не ваше, Ипполит Матвеевич!

Воробьянинов :

А чье же, а чье же, отец Антон?

Отец Антон :

Это приватизированное имущество.

Воробьянинов :

Кем приватизированное, отец Антон?

Отец Антон :

Мной приватизированное, Ипполит Матвеевич!

Воробьянинов :

А-а, так может быть, ваша фамилия, святой отец, Чубайс? Или Березовский?

Отец Антон :

Не ваше дело!

Остап видит все это безобразие и подходит к ним быстрым шагом. Прижимает стул одной рукой к полу, тряхнув головой, отпугивает отца Антона.

Остап :

(Воробьянинову) Это что за таинственный соперник? Князь Лихтенштейн?

Воробьянинов :

Это отец Антон из церкви Святой Шатуры! Конкурент!

Остап :

(надвигаясь на отца Антона, грозно) Покупаем старые вещи? Стулья, диваны, шкафы-купе? Потроха? Коробочки от ваксы?

Отец Антон :

Что вам угодно?

Остап :

Мне угодно продать вам от жилетки рукав и от мертвого осла уши! Оптом всю партию - дешевле будет! И в стульях они не лежат, искать не надо!

Отец Антон, испугавшись, убегает.

Остап : (вслед)

Почем опиум для народа?

Вместе с Воробьяниновым они потрошат стул.

Остап :

Вскрываем осторожно, - такого материала нынче нет – шелк! Поставщик, видимо, перешел на серию «Эконом».

Роются в стуле, но ничего не находят.

Остап : (отходит от стула)

Готовьте деньги, Воробьянинов, возможно придется ехать в Москву.

Воробьянинов :

Но ведь тут тоже есть один стул у мадам Грицацуевой?

Остап :

Один шанс против десяти. Чистый маркетинг. Да и то, если гражданка Грицацуева не растапливала им буржуйку.

Воробьянинов :

Не шутите так, не надо!

Мадам Грицацуева.

Участвуют : Грицацуева, Остап, Воробьянинов

Под звуки песни «Там где любовь» из к/ф появляется Мадам Грицацуева со стулом. Она проходит в ритме танго и садится на него. Остап приглашает ее танцевать.

Воробьянинов садится на стул и пытается нащупать бриллианты.Следует танец.

В конце танца Остап, расставшись с Грицацуевой, выдергивает из-под Воробьянинова стул. Ипполит Матвеевич падает. Грицацуева, вальсируя, удаляется со сцены.

Грицацуева : (удаляясь)

Товарищ Бендер! Суслик! Вернись!

Бендер и Воробьянинов кидаются к стулу и вскрывают его. В стуле пусто.

Остап :

Ну что ж, командор, теперь наши шансы увеличились. Мы едем в Москву!

Разворачиваю друг к другу два стула, стоящие на сцене и «едут» как на «боковушке» поезда.

Ресторан.

Приезжают. Стулья разворачивают лицом к зрителям.

В Москве концессионеры узнают, что простоявшие на складе семь лет десять Воробьяниновских стульев отправлены на аукцион для продажи. Деньги у них были, беспокоиться было не о чем и поэтому Ипполит Матвеевич решился шикануть и пригласил в ресторан девушку Лизу с которой познакомился в общежитии.

Около стульев устанавливается столик со скатертью. Входят Воробьянинов и Лиза. Ипполит Матвеевич поддерживает девушку под руку. Садятся за столик.

Мимо пробегает официант.

Воробьянинов :

Будьте добры!

Подходит официант, протягивает меню.

Воробьянинов : (смотрит меню)

Однако (цитирует меню заведения, в котором проводится юбилей, напр. «Телячьи котлеты двести рублей!»). Хорошо, что у меня есть талоны на питание. (Притягивает меню Лизе) Не изволите ли выбрать?

Лиза : (не смотря в меню)

Я совсем не хочу есть. А скажите у вас нет чего-нибудь вегетарианского?

Официант :

Вегетарианского не держим!

Воробьянинов :

Знаете что! А давайте нам сосисок! Вот этих по...! И графинчик водки! И соленый огурец! Эх, гулять так гулять! Давайте два!

Официант уходит.

Лиза :

А я здесь никогда не была. Здесь очень мило.

Воробьянинов :

Да, однако, телячьи котлеты двести рублей!

Приходит официант, приносит заказ и удаляется. Воробьянинов наливает себе огромный фужер.

Воробьянинов : (встает, обращается к залу, держа в руке фужер)

Господа, присяжные заседатели! Давайте поднимем наши бокалы и выпьем за успех нашего дела! Вы занимаетесь мебелью и мы занимаемся мебелью в некотором роде! Ха-ха!

Все наполняют бокалы, выпивают вместе с Воробьяниновым. Ипполит Матвеевич моментально пьянеет. Он начинает лезть к посетителям, предлагает выпить на брудершафт, целует женщин. Играет музыка Воробьянинов пытается танцевать.

Лиза пытается оттащить его от столиков. Потом ей это надоедает.

Лиза :

Я пойду! А вы оставайтесь! Я сама дойду!

Воробьянинов :

Как дворянин, я не могу допустить! Синьор, счет! Ха-мы!

Официант приносит счет.

Воробьянинов : (разглядывая)

Что? А может быть, вам дать еще ключ от квартиры, где деньги лежат?

Лиза :

Я пойду…

Воробьянинов :

(хватает ее за руку) Поедемте в нумера!

Лиза убегает со сцены, Воробьянинов бросается за ней. Официант за ним.

Участвуют : Остап, Воробьянинов

Назавтра Остапа и Ипполита Матвеевича удалили с аукциона за то что они не смогли заплатить за купленные стулья.

Появляется хмурый Остап, за ним следует ссутулившийся растрепанный Воробьянинов.

Воробьянинов :

Возмутительные порядки! Форменное безобразие! Дерут с трудящихся втридорога! С ума сойти!

Остап : (остановившись железным тоном)

Воробьянинов :

Правда? С ума сошли, никаких скидок!

Остап : Сошли.

Поворачивается и бьет Воробьянинова поддых, приговаривая.

Остап :

Вот тебе дороговизна стульев для трудящихся всех стран! Вот тебе ночные прогулки по девочкам! Вот тебе седина в бороду! Вот тебе бес в ребро! А теперь пошел вон!

Воробьянинов трусливо отбегает в сторону, Остап вглядывается за сцену.

Остап :

Все пропало!

Воробьянинов :

(угодливо) Что пропало?

Остап :

Стулья продают по частям! Ну, вы, дамский любимец, стойте здесь и никуда не уходите.

Остап уходит, Воробьянинов остается. Остап выходит ненадолго, возвращается и снова подходит к Ипполиту Матвеевичу.

Остап :

Благодарите бога, светский лев, что мы с вами делаем одно дело! Вот здесь (показывает Воробьянинову листок) адреса наших стульев! Что бы вы без меня делали, душа общества?

Остап решительно уходит, Воробьянинов семенит за ним.

Эллочка Щукина

Участвуют : Эллочка, Остап, Воробьянинов

На сцену выходит невысокая симпатичная девушка со стулом, садится на него и начинает прихорашиваться перед зеркалом. Через некоторое время входит Остап.

Остап :

Это вы Эллочка Щукина?

Эллочка :

Остап : Вас, конечно, удивил ранний визит неизвестного мужчины?

Эллочка :

Остап :

Я к вам по одному деликатному делу.

Эллочка :

Остап :

Вчера на аукционе в Коньково вы произвели на меня чрезвычайное впечатление.

Эллочка :

Остап :

Продайте мне этот стул!

Эллочка :

Хамите, парниша!

Остап :

Хо-хо. (к зрителям) Здесь нужно действовать по-другому. (Эллочке) Вы знаете, сейчас в Европе и лучших мебельных домах возобновили старинную моду – вешать половники на релинг. Необычайно эффективно и очень элегантно.

Эллочка :

Кр-р-расота!

Остап : Ко мне как раз знакомый дипломат приехал из Милана и привез в подарок. Забавная вещь.

Эллочка :

Должно быть, знаменито.

Остап :

Ого! Хо-хо! Красота! Давайте меняться – я вам релинг, вы мне стул?

Эллочка :

(стонет) Хо-хо!

Происходит обмен.

Остап :

А где второй стул?

Эллочка : (убегая)

Мрачный муж забрал.

Остап :

(задумчиво) Хо-хо! Ну что ж, если и в этом стуле пусто, то тогда мы идем к вам… э, то есть к Эллочкиному мужу.

Воробьянинов :

(появляется на сцене и видит стул) Стул! Бриллианты мадам Петуховой!

Вместе они потрошат стул, но и в нем ничего нет.

Остап :

Даже если в стульях ничего нет, считайте, что мы заработали десять тысяч, по крайней мере. Каждый вскрытый стул прибавляет нам шансы. Вы, предводитель дворянства, отправляйтесь к товарищу Изнуренкову, а я пойду навещу Эллочкиного мужа.

Остап и Воробьянинов уходят.

Участвуют : Все

Вот так концессионеры потрошили стул за стулом, но бриллиантов все не было и не было. Давайте немножко перемотаем пленку и посмотрим чем же кончится вся эта история.

Мигают стробоскопы и в их свете под ускоренную музыку все герои представления выставляют на сцене все двенадцать стульев. Когда стробоскопы гаснут Воробьянинов и Остап роются в последнем стуле.

Остап :

Однако и здесь ничего нет. Ваша теща подшутила над вами слишком жестоко, командор.

Воробьянинов :

(садится на один из стульев) Что же делать?

Остап :

Не унывайте, мой юный друг! Когда-нибудь о нас с вами напишут роман и какой-нибудь высоколобый критик через много лет скажет, что «Двенадцать стульев» это классика! Кстати, Киса, «Классика» - неплохое название!

А не открыть ли нам с вами мебельный салон «Классика»?

Воробьянинов : (рассеянно)

Остап :

А что - комплект малазийских стульев у нас есть, с него и начнем! Напишем название, нарисуем рекламу! Вы умеете рисовать, Киса?

Впрочем, это я у вас уже спрашивал на пароходе!

Вы не поверите, Киса, всего через каких-нибудь пять лет у нас с вами будет пять мебельных салонов! А через десять лет у нас с вами будет десять мебельных салонов!

Воробьянинов : (удивленно и восторженно)

Остап :

Конечно! Да, командор, ваша теща была очень мудрой женщиной – вот они наши бриллианты! (указывает на стулья) Слово предоставляется генеральному директору! *********************************

Мероприятие проходит в актовом зале. На сцене расположены 12 стульев.

Реквизит : плакаты «Кабинет химии», Кабинет физики», «Кабинет Информатики», «Кабинет русского языка и литературы», Кабинет иностранного языка», Спортивный зал», «Кабинет музыки»; Физические и химические приборы, реагенты; портреты А.С. Пушкина Л.Н. Толстого; ваза с цветами; баскетбольный мяч; ноутбук.

Действующие лица : Выпускники, Остап Бендер, Киса Воробьянинов, Учитель химии, Учитель физики, Учитель русского языка и литературы, Учитель иностранного языка, Учитель музыки, Учитель физкультуры, Учитель информатики, Классный руководитель.

Фонограммы песен :
«Моё поколение» (муз. и сл. А. Осиповой); «Мы желаем счастья вам» (муз. Ст. Намина, сл. И. Шаферана); «Куплеты Курочкина» из к/ф «Свадьба с приданым» (муз. Б. Мокроусова, сл. А. Фатьянова); «Маруся» из к/ф «Иван Васильевич меняет профессию» (муз. А. Зацепина, сл. Л. Дербенёва); «На Тихорецкую» из к/ф «Ирония судьбы, или С лёгким паром» (муз. М. Таривердиева, сл. М. Львовского); «Постой, паровоз» из к/ф «Операция «Ы» и другие приключения Шурика» (муз. А. Зацепина, сл. Н. Ивановского); «Помоги мне» из к/ф «Бриллиантовая рука» (муз. А. Зацепина, сл. Л. Дербенёва); «Губки бантиком» (муз. и сл. О. Попкова); «Кавалергарда век недолог» из к/ф «Звезда пленительного счастья» (муз. И. Шварца, сл. Б. Окуджавы); «Зимний сон» (муз. и сл. А. Шевченко); «Ветер перемен» из к/ф «Мэри Поппинс, до свидания!» (муз. М. Дунаевского, сл. Н. Олева).

Звучит фонограмма песни «Моё поколение». На сцену выходят Выпускники и исполняют первый куплет песни.

ВЫПУСКНИКИ:
На виражах и течениях
Кружит моё поколение.
Учится в лучшей гимназии
И добывает здесь знания.
Клад здесь какой-то найти все хотят,
Тайну хранят…

Музыка затихает. На сцену выходит Остап Бендер.

ОСТАП БЕНДЕР: Клад? О каком кладе идёт речь? Господа! Не надо оваций! Позвольте представиться: Остап-Сулейман-Берта-Мария-Бендер-бей. (Учителям.) Бонжур пролетариям умственного труда! Итак, я слышал, что речь идёт о кладе.

Выходит Киса Воробьянинов.

КИСА ВОРОБЬЯНИНОВ: Командовать парадом буду я! Разрешите представиться - предводитель дворянства, лицо, приближённое к императору.

ОСТАП БЕНДЕР: Киса, сколько лет!.. Вы какой судьбой здесь?

КИСА ВОРОБЬЯНИНОВ: Мсье, же не манж па…

ОСТАП БЕНДЕР: Что за глупые шутки? Не давите на психику. А впрочем, чёрт с вами, (махнув рукой) оставайтесь.

КИСА ВОРОБЬЯНИНОВ: Итак, я тут что-то слышал про клад. Господа! Жизнь диктует свои законы: сокровищ на всех не хватит.

ОСТАП БЕНДЕР: Спокойно, Киса.

КИСА ВОРОБЬЯНИНОВ (подбегает к стульям): Ой, стулья! Родные мои! С них и начнём!

ОСТАП БЕНДЕР: Ипполит Матвеевич! Там уже искать нечего. Если что и было, всё уже давно пущено на оборудование кабинетов. Здесь явно поработал директор. Верно? (Обращается к директору школы.)

Звучит фонограмма песни «Мы желаем счастья вам». Выпускники поют.

ВЫПУСКНИКИ:
В мире интегралов, теорем,
В мире гимназических проблем
Там бывали с вами мы много-много раз.
Научили точно нас считать,
И вопросы сложные решать.
И за всё спасибо вам говорим теперь.

Припев:
Мы желаем счастья вам,
Дорогой директор вы наш,
Успехов, и удач,
И решенья всех задач.
Мы желаем счастья вам,
И оно должно быть таким,
Когда ты счастлив сам,
Счастьем поделись с другим.

КИСА ВОРОБЬЯНИНОВ: Что же нам делать? Где искать клад? Ведь школа такая большая, а клад такой маленький. И постоянно ходят тут, ходят всякие…

ОСТАП БЕНДЕР: Лёд тронулся, господа присяжные заседатели! В поисках клада отправляемся по кабинетам.

На сцене плакат «Кабинет физики». На столе физические приборы. За столом сидит Учитель физики.

ОСТАП БЕНДЕР: Давайте послушаем, о чём здесь люди говорят.

Звучит фонограмма «Куплетов Курочкина». Выпускники поют.

ВЫПУСКНИКИ:
Мы вам хвастаться не станем,
Знаем физику на пять.
И закон любой мы можем
Без проблем вам доказать.
Сила тяжести и атом -
Всё для нас не тёмный лес.
Разобравшись в этом чётко,
Двинем мы вперёд прогресс.

КИСА ВОРОБЬЯНИНОВ: Физика! Это так сложно!

ОСТАП БЕНДЕР: Спокойно! Графа Монте-Кристо из меня не получится, но знайте, с вами за дело берётся великий комбинатор. Итак, здесь мы клада не найдём. При проведении физического опыта бриллианты изменили своё состояние. Из твёрдого перешли в жидкое, затем вообще в газообразное и испарились. Идём далее, гигант мысли!

На сцене плакат «Кабинет информатики». За ноутбуком сидит Учитель информатики. Звучит фонограмма песни «Маруся». Выпускники поют.

ВЫПУСКНИКИ:
Компьютер изучать,
Про Интернет всё знать,
Экономистом стать очень хочется.
Всё рассказали вы, всё объяснили вы,
И фирму раскрутить вмиг получится.

Припев:
«Информатичка» от счастья слёзы льёт,
От радости душа её поёт.
Всё теперь узнали про компьютер,
Хакером здесь каждый может стать.
Денежки крупные, денежки мелкие
Можем на свой счёт перекачать.

ОСТАП БЕНДЕР: Ну, тут нам ничего не светит. Если и были какие-то драгоценности, то они переведены на виртуальный счёт.

КИСА ВОРОБЬЯНИНОВ: Может, взломаем, я тут ломик прихватил.

ОСТАП БЕНДЕР: Ипполит Матвеевич, ломик - это вчерашний день. Там интеллектуальная система защиты!..

КИСА ВОРОБЬЯНИНОВ: Да и ещё какой-то пароль знать надо. Может, дальше пойдём?

На сцене плакат «Кабинет химии». На столе химические приборы и реагенты. За столом сидит Учитель химии. Звучит фонограмма песни «На Тихорецкую». Выпускники поют.

ВЫПУСКНИКИ:
Начнут на химии у нас выпытывать,
Как менделеевский закон испытывать.
Мы так стараемся, мы так стараемся,
А наш учитель химии всё улыбается.

Зубрили химию и дни, и ночи мы,
И забывали все предметы прочие.
Пробирки с колбами нам снятся день и ночь,
(Обращаясь к Учителю химии.)
Никто не может, кроме вас, помочь!

ОСТАП БЕНДЕР: Здесь мы тоже ничего не найдём. Говорят, учитель химии (называет Ф.И.О.) новый химический элемент открыла. «Выпускник 21 века» называется!

КИСА ВОРОБЬЯНИНОВ: Да, и вот его характеристики: физическое состояние - отличное, в учёбе не горит, на зачётах не тонет, на экзаменах не проваливается.

ОСТАП БЕНДЕР: Химические свойства - ни на что не реагирует, абсолютно инертен, но на контрольной вступает в бурную реакцию обмена шпаргалками.

КИСА ВОРОБЬЯНИНОВ: Вот на выплату премии за открытие такого элемента и ушли наши денежки. Продолжим поиски…

На сцене плакат «Кабинет иностранного языка». За столом сидит Учитель. Звучит фонограмма песни «Постой, паровоз». Выпускники поют.

ВЫПУСКНИКИ:
Не стой, паровоз, а вези за границу,
Я встретиться с нею готов!
Язык иностранный давно стал родным мне:
(Обращаясь к Учителю иностранному языка.)
Hello, I love you, my darling teacher!

Золотой теленок

Глава XXIV. Погода благоприятствовала любви

Обо всем, что великий комбинатор сделал в дни, последовавшие за переселением на постоялый двор, Паниковский отзывался с большим неодобрением.

— Бендер безумствует! — говорил он Балаганову. — Он нас совсем погубит!

И на самом деле, вместо того чтобы постараться как можно дольше растянуть последние тридцать четыре рубля, обратив их исключительно на закупку продовольствия, Остап отправился в цветочный магазин и купил за тридцать пять рублей большой, как клумба, шевелящийся букет роз. Недостающий рубль он взял у Балаганова. Между цветов он поместил записку: «Слышите ли вы, как бьется мое большое сердце?» Балаганову было приказано отнести цветы Зосе Синицкой.

— Что вы делаете? — сказал Балаганов, взмахнув букетом. — Зачем этот шик?

— Нужно, Шура, нужно, — ответил Остап. — Ничего не поделаешь! У меня большое сердце. Как у теленка. И потом это все равно не деньги. Нужна идея.

Вслед за тем Остап уселся в «Антилопу» и попросил Козлевича вывезти его куда-нибудь за город.

— Мне необходимо, — сказал он, — пофилософствовать в одиночестве обо всем происшедшем и сделать необходимые прогнозы в будущее.

Весь день верный Адам катал великого комбинатора по белым приморским дорогам, мимо домов отдыха и санаториев, где отдыхающие шлепали туфлями, поколачивали молотками крокетные шары или прыгали у волейбольных сеток. Телеграфная проволока издавала виолончельные звуки. Дачницы тащили в ковровых кошелках синие баклажаны и дыни. Молодые люди с носовыми платками на мокрых после купанья волосах дерзко заглядывали в глаза женщинам и отпускали любезности, полный набор которых имелся у каждого черноморца в возрасте до двадцати пяти лет. Если шли две дачницы, молодые черноморцы говорили им вслед: «Ах, какая хорошенькая та, которая с краю!» При этом они от души хохотали. Их смешило, что дачницы никак не смогут определить, к которой из них относится комплимент. Если же навстречу попадалась одна дачница, то остряки останавливались, якобы пораженные громом, и долго чмокали губами, изображая любовное томление. Молодая дачница краснела и перебегала через дорогу, роняя синие баклажаны, что вызывало у ловеласов гомерический смех.

Остап полулежал на жестких антилоповских подушках и мыслил. Сорвать деньги с Полыхаева или Скумбриевича не удалось — геркулесовцы уехали в отпуск. Безумный бухгалтер Берлага был не в счет: от него нельзя было ждать хорошего удоя. А между тем планы Остапа и его большое сердце требовали пребывания в Черноморске. Срок этого пребывания он сейчас и сам затруднился бы определить.

Услышав знакомый замогильный голос, Остап взглянул на тротуар. За шпалерой тополей шествовала под руку немолодая уже чета. Супруги, видимо, шли на берег. Позади тащился Лоханкин. Он нес в руках дамский зонтик и корзинку, из которой торчал термос и свешивалась купальная простыня.

— Варвара, — тянул он, — слушай, Варвара!

— Чего тебе, горе мое? — спросила Птибурдукова, не оборачиваясь.

— Я обладать хочу тобой, Варвара!..

— Нет, каков мерзавец! — заметил Птибурдуков, тоже не оборачиваясь.

И странная семья исчезла в антилоповской пыли.

Когда пыль упала на землю, Бендер увидел на фоне моря и цветочного партера большое стеклянное ателье.

Гипсовые львы с измаранными мордами сидели у подножья широкой лестницы. Из ателье бил беспокойный запах грушевой эссенции. Остап понюхал воздух и попросил Козлевича остановиться. Он вышел из машины и снова принялся втягивать ноздрями живительный запах эссенции.

— Как же это я сразу не догадался! — пробормотал он, вертясь у подъезда.

Он устремил взор на вывеску: «1-я Черноморская кинофабрика», погладил лестничного льва по теплой гриве и, промолвив: «Голконда», быстро отправился назад, на постоялый двор.

Всю ночь он сидел у подоконника и писал при свете керосиновой лампочки. Ветер, забегавший в окно, перебирал исписанные листки. Перед сочинителем открывался не слишком привлекательный пейзаж. Деликатный месяц освещал не бог весть какие хоромы. Постоялый двор дышал, шевелился и хрипел во сне. Невидимые, в темных углах перестукивались лошади. Мелкие спекулянты спали на подводах, подложив под себя свой жалкий товар. Распутавшаяся лошадь бродила по двору, осторожно переступая через оглобли, волоча за собою недоуздок и суя морду в подводы в поисках ячменя. Подошла она и к окну сочинителя и, положив голову на подоконник, с печалью посмотрела на Остапа.

— Иди, иди, лошадь, — заметил великий комбинатор, — не твоего это ума дело!

Перед рассветом, когда постоялый двор стал оживать и между подводами уже бродил мальчик с ведром воды, тоненько выкликая: «Кому кони напувать?», Остап окончил свой труд, вынул из «дела Корейко» чистый лист бумаги и вывел на нем заголовок:

«ШЕЯ»
Многометражный фильм
Сценарий О. Бендера

На 1-й Черноморской кинофабрике был тот ералаш, какой бывает только на конских ярмарках и именно в ту минуту, когда всем обществом ловят карманника.

В подъезде сидел комендант. У всех входящих он строго требовал пропуск, но если ему пропуска не давали, то он пускал и так. Люди в синих беретах сталкивались с людьми в рабочих комбинезонах, разбегались по многочисленным лестницам и немедленно по этим же лестницам бежали вниз. В вестибюле они описывали круг, на секунду останавливались, остолбенело глядя перед собой, и снова пускались наверх с такой прытью, будто бы их стегали сзади мокрым линьком. Стремглав проносились ассистенты, консультанты, эксперты, администраторы, режиссеры со своими адъютантшами, осветители, редакторы-монтажеры, пожилые сценаристки, заведующие запятыми и хранители большой чугунной печати.

Остап, принявшийся было расхаживать по кинофабрике обычным своим шагом, вскоре заметил, что никак не может включиться в этот кружащийся мир. Никто не отвечал на его расспросы, никто не останавливался.

— Надо будет примениться к особенностям противника, — сказал Остап.

Он тихонько побежал и сразу же почувствовал облегчение. Ему удалось даже перекинуться двумя словечками с какой-то адъютантшей. Тогда великий комбинатор побежал с возможной быстротой и вскоре заметил, что включился в темп. Теперь он бежал ноздря в ноздрю с заведующим литературной частью.

— Сценарий! — крикнул Остап.

— Какой? — спросил завлит, отбивая твердую рысь.

— Хороший! — ответил Остап, выдвигаясь на полкорпуса вперед.

— Я вас спрашиваю, какой? Немой или звуковой?

Легко выбрасывая ноги в толстых чулках, завлит обошел Остапа на повороте и крикнул:

— Не надо!

— То есть как — не надо? — спросил великий комбинатор, начиная тяжело скакать.

— А так! Немого кино уже нет. Обратитесь к звуковикам.

Оба они на миг остановились, остолбенело посмотрели друг на друга и разбежались в разные стороны.

Через пять минут Бендер, размахивая рукописью, опять бежал в подходящей компании, между двумя рысистыми консультантами.

— Сценарий! — сообщил Остап, тяжело дыша. Консультанты, дружно перебирая рычагами, оборотились к Остапу:

— Какой сценарий?

— Звуковой.

— Не надо, — ответили консультанты, наддав ходу. Великий комбинатор опять сбился с ноги и позорно заскакал.

— Как же это — не надо?

— Так вот и не надо. Звукового кино еще нет. В течение получаса добросовестной рыси Бендер уяснил себе щекотливое положение дел на 1-й Черноморской кинофабрике. Вся щекотливость заключалась в том, что немое кино уже не работало ввиду наступления эры звукового кино, а звуковое еще не работало по причине организационных неполадок, связанных с ликвидацией эры немого кино.

В разгаре рабочего дня, когда бег ассистентов, консультантов, экспертов, администраторов, режиссеров, адъютантш, осветителей, сценаристов и хранителей большой чугунной печати достиг резвости знаменитого в свое время «Крепыша», распространился слух, что где-то в какой-то комнате сидит человек, который в срочном порядке конструирует звуковое кино. Остап со всего ходу вскочил в большой кабинет и остановился, пораженный тишиной. За столом боком сидел маленький человек с бедуинской бородкой и в золотом пенсне со штурком. Нагнувшись, он с усилием стаскивал с ноги ботинок.

— Здравствуйте, товарищ! — громко сказал великий комбинатор.

Но человек не ответил. Он снял ботинок и принялся вытряхивать из него песок.

— Здравствуйте! — повторил Остап. — Я принес сценарий!

Человек с бедуинской бородкой не спеша надел ботинок и молча стал его шнуровать. Закончив это дело, он повернулся к своим бумагам и, закрыв один глаз, начал выводить бисерные каракули.

— Что же вы молчите? — заорал Бендер с такой силой, что на столе кинодеятеля звякнула телефонная трубка.

Только тогда кинодеятель поднял голову, посмотрел на Остапа и сказал:

— Пожалуйста, говорите громче. Я не слышу.

— Пишите ему записки, — посоветовал проносившийся мимо консультант в пестром жилете, — он глухой.

Остап подсел к столу и написал на клочке бумаги: «Вы звуковик? «

— Да, — ответил глухой.

«Принес звуковой сценарий. Называется «Шея». народная трагедия в шести частях», — быстро написал Остап.

Глухой посмотрел на записку сквозь золотое пенсне и сказал:

— Прекрасно! Мы сейчас же втянем вас в работу. Нам нужны свежие силы.

«Рад содействовать. Как в смысле аванса?» — написал Бендер.

— «Шея» — это как раз то, что нам нужно! — сказал глухой. — Посидите здесь, я сейчас приду. Только никуда не уходите. Я ровно через минуту.

Глухой захватил сценарий многометражного фильма «Шея» и выскользнул из комнаты.

— Мы вас втянем в звуковую группу! — крикнул он, скрываясь за дверью. — Через минуту я вернусь.

После этого Остап просидел в кабинете полтора часа, но глухой не возвращался. Только выйдя на лестницу и включившись в темп, Остап узнал, что глухой уже давно уехал в автомобиле и сегодня не вернется. И вообще никогда сюда не вернется, потому что его внезапно перебросили в Умань для ведения культработы среди ломовых извозчиков. Но ужаснее всего было то, что глухой увез сценарий многометражного фильма «Шея». Великий комбинатор выбрался из круга бегущих, опустился на скамью, припав к плечу сидевшего тут же швейцара.

— Вот, например, я! — сказал вдруг швейцар, развивая, видимо, давно мучившую его мысль. — Сказал мне помреж Терентьев бороду отпустить. Будешь, говорит, Навуходоносора играть или Валтасара в фильме, вот названия не помню. Я и отрастил, смотри, какая бородища — патриаршая! А теперь что с ней делать, с бородой! Помреж говорит: не будет больше немого фильма, а в звуковом, говорит, тебе играть невозможно, голос у тебя неприятный. Вот и сижу с бородой, тьфу, как козел! Брить жалко, а носить стыдно. Так и живу.

— А съемки у вас производятся? — спросил Бендер, постепенно приходя в сознание.

— Какие могут быть съемки? — важно ответил бородатый швейцар. — Летошний год сняли немой фильм из римской жизни. До сих пор отсудиться не могут по случаю уголовщины.

— Почему же они все бегают? — осведомился великий комбинатор, показывая на лестницу.

— У нас не все бегают, — заметил швейцар, — вот товарищ Супругов не бегает. Деловой человек. Все думаю к нему насчет бороды сходить, как за бороду платить будут: по ведомости или ордер отдельный…

Услышав слово «ордер», Остап пошел к Супругову. Швейцар не соврал. Супругов не скакал по этажам, не носил альпийского берета, не носил даже заграничных приставских шаровар-гольф. На нем приятно отдыхал взор.

Великого комбинатора он встретил чрезвычайно сухо.

— Этого вполне достаточно, — начал Остап. — Мой сценарий «Шея»…

— Короче, — сказал Супругов.

— Сценарий «Шея»…

— Вы говорите толком, что вам нужно?

— «Шея»…

— Короче. Сколько вам следует?

— У меня какой-то глухой…

— Товарищ! Если вы сейчас же не скажете, сколько вам следует, то я попрошу вас выйти. Мне некогда.

— Девятьсот рублей, — пробормотал великий комбинатор.

Супругов размашистым почерком накатал записку в бухгалтерию, передал ее Остапу и ухватился за телефонную трубку.

Выйдя из бухгалтерии, Остап сунул деньги а карман и сказал:

— Навуходоносор прав. Один здесь деловой человек — и тот Супругов.

Между тем беготня по лестницам, кружение, визг и гоготанье на 1-й Черноморской кинофабрике достигли предела. Адъютантши скалили зубы. Помрежи вели черного козла, восхищаясь его фотогеничностью. Консультанты, эксперты и хранители чугунной печати сшибались друг с другом и хрипло хохотали. Пронеслась курьерша с помелом. Великому комбинатору почудилось даже, что один из ассистентов-аспирантов в голубых панталонах взлетел над толпой и, обогнув люстру, уселся на карнизе.

И в ту же минуту раздался бой вестибюльных часов. «Бамм!» — ударили часы.

Вопли и клекот потрясли стеклянное ателье. Ассистенты, консультанты, эксперты и редакторы — монтажеры катились вниз по лестницам. У выходных дверей началась свалка. «Бамм! Бамм!» — били часы.

Тишина выходила из углов. Исчезли хранители большой печати, заведующие запятыми, администраторы и адъютантши. Последний раз мелькнуло помело курьерши.

«Бамм!» — ударили часы в четвертый раз. В ателье уже никого не было. И только в дверях, зацепившись за медную ручку карманом пиджака, бился, жалобно визжал и рыл копытцами мраморный пол ассистент-аспирант в голубых панталонах. Служебный день завершился. С берега, из рыбачьего поселка, донеслось пенье петуха.

Когда антилоповская касса пополнилась киноденьгами, авторитет командора, несколько поблекший после бегства Корейко, упрочился. Паниковскому была выдана небольшая сумма на кефир и обещаны золотые челюсти. Балаганову Остап купил пиджак и впридачу к нему скрипящий, как седло, кожаный бумажник. Хотя бумажник был пуст, Шура часто вынимал его и заглядывал внутрь. Козлевич получил пятьдесят рублей на закупку бензина.

Антилоповцы вели чистую, нравственную, почти что деревенскую жизнь. Они помогали заведующему постоялым двором наводить порядки и вошли в курс цен на ячмень и сметану. Паниковский иногда выходил во двор, озабоченно раскрывал рот ближайшей лошади, глядел в зубы и бормотал: «Добрый жеребец», хотя перед ним стояла добрая кобыла.

Один лишь командор пропадал по целым дням, а когда появлялся на постоялом дворе, бывал весел и рассеян. Он подсаживался к друзьям, которые пили чай в грязной стеклянной галерее, закладывал за колено сильную ногу в красном башмаке и дружелюбно говорил:

— В самом ли деле прекрасна жизнь, Паниковский, или мне это только кажется?

— Где это вы безумствуете? — ревниво спрашивал нарушитель конвенции.

— Старик! Эта девушка не про вас, — отвечал Остап.

При этом Балаганов сочувственно хохотал и разглядывал новый бумажник, а Козлевич усмехался в свои кондукторские усы. Он не раз уже катал командора и Зосю по Приморскому шоссе.

Погода благоприятствовала любви. Пикейные жилеты утверждали, что такого августа не было еще со времен порто-франко. Ночь показывала чистое телескопическое небо, а день подкатывал к городу освежающую морскую волну. Дворники у своих ворот торговали полосатыми монастырскими арбузами, и граждане надсаживались, сжимая арбузы с полюсов, и склоняя ухо, чтобы услышать желанный треск. По вечерам со спортивных полей возвращались потные счастливые футболисты. За ними, подымая пыль, бежали мальчики. Они показывали пальцами на знаменитого голкипера, а иногда даже подымали его на плечи и с уважением несли.

Однажды вечером командор предупредил экипаж «Антилопы», что назавтра предстоит большая увеселительная прогулка за город с раздачей гостинцев.

— Ввиду того, что наш детский утренник посетит одна девушка, — сказал Остап значительно, — попросил бы господ вольноопределяющихся умыть лица, почиститься, а главное — не употреблять в поездке грубых выражений.

Паниковский очень взволновался, выпросил у командора три рубля, сбегал в баню и всю ночь потом чистился и скребся, как солдат перед парадом. Он встал раньше всех и очень торопил Козлевича. Антилоповцы смотрели на Паниковского с удивлением. Он был гладко выбрит, припудрен так, что походил на отставного конферансье. Он поминутно обдергивал на себе пиджак и с трудом ворочал шеей в оскар-уайльдовском воротничке.

Во время прогулки Паниковский держался весьма чинно. Когда его знакомили с Зосей, он изящно согнул стан, но при этом так сконфузился, что даже пудра на его щеках покраснела. Сидя в автомобиле, он поджимал левую ногу, скрывая прорванный ботинок, из. которого смотрел большой палец. Зося была в белом платье, обшитом красной ниткой. Антилоповцы ей очень понравились. Ее смешил грубый Шура Балаганов, который всю дорогу причесывался гребешком «Собинов». Иногда же он очищал нос пальцем, после чего обязательно вынимал носовой платок и томно им обмахивался. Адам Казимирович учил Зосю управлять «Антилопой», чем также завоевал ее расположение. Немного смущал ее Паниковский. Она думала, что он не разговаривает с ней из гордости. Но чаще всего она останавливала взгляд на медальном лице командора.

На заходе солнца Остап роздал обещанные гостинцы. Козлевич получил брелок в виде компаса, который очень подошел к его толстым серебряным часам. Балаганову был преподнесен « Чтец-декламатор » в дерматиновом переплете, а Паниковскому — розовый галстук с синими цветами.

— А теперь, друзья мои, — сказал Бендер, когда «Антилопа» возвратилась в город, — мы с Зосей Викторовной немного погуляем, а вам пора на постоялый двор, бай-бай.

Уж постоялый двор заснул и Балаганов с Козлевичем выводили носами арпеджио, а Паниковский с новым галстуком на шее бродил среди подвод, ломая руки в немой тоске.

— Какая фемина! — шептал он. — Я люблю ее, как дочь!

Остап сидел с Зосей на ступеньках музея древностей. На площади, выложенной лавой, прогуливались молодые люди, любезничая и смеясь. За строем платанов светились окна международного клуба моряков. Иностранные матросы в мягких шляпах шагали по два и потри, обмениваясь непонятными короткими замечаниями.

— Почему вы меня полюбили? — спросила Зося, трогая Остапа за руку.

— Вы нежная и удивительная, — ответил командор, — вы лучше всех на свете.

Долго и молча сидели они в черной тени музейных колонн, думая о своем маленьком счастье. Было тепло и темно, как между ладонями.

— Помните, я рассказывала вам о Корейко? — сказала вдруг Зося. — О том, который делал мне предложение.

— Да, — сказал Остап рассеянно.

— Он очень забавный человек, — продолжала Зося. — Помните, я вам рассказывала, как неожиданно он уехал?

— Да, — сказал Остап более внимательно, — он очень забавный.

— Представьте себе, сегодня я получила от него письмо, очень забавное…

— Что? — воскликнул влюбленный, поднимаясь с места.

— Вы ревнуете? — лукаво спросила Зося.

— М — м, немножко. Что же вам пишет этот пошляк?

— Он вовсе не пошляк. Он просто очень несчастный и бедный человек. Садитесь, Остап. Почему вы встали? Серьезно, я его совсем не люблю. Он просит меня приехать к нему.

— Куда, куда приехать? — закричал Остап. — Где он?

— Нет, я вам не скажу. Вы ревнивец. Вы его еще убьете.

— Ну что вы, Зося! — осторожно сказал командор. — Просто любопытно узнать, где это люди устраиваются.

— О, он очень далеко! Пишет, что нашел очень выгодную службу, здесь ему мало платили. Он теперь на постройке Восточной Магистрали,

— В каком месте?

— Честное слово, вы слишком любопытны! Нельзя быть таким Отелло!

— Ей-богу, Зося, вы меня смешите. Разве я похож на старого глупого мавра? Просто хотелось бы узнать, в какой части Восточной Магистрали устраиваются люди.

— Я скажу, если вы хотите. Он работает табельщиком в Северном укладочном городке, — кротко сказала девушка, — но он только так называется — городок. На самом деле это поезд. Мне Александр Иванович очень интересно описал. Этот поезд укладывает рельсы. Понимаете? И по ним же движется. А навстречу ему, с юга, идет другой такой же городок. Скоро они встретятся. Тогда будет торжественная смычка. Все это в пустыне, он пишет, верблюды… Правда интересно?

— Необыкновенно интересно, — сказал великий комбинатор, бегая под колоннами. — Знаете что, Зося, надо идти. Уже поздно. И холодно. И вообще идемте!

Он поднял Зосю со ступенек, вывел на площадь и здесь замялся.

— Вы разве меня не проводите домой? — тревожно спросила девушка.

— Что? — сказал Остап. — Ах, домой? Видите, я…

— Хорошо, — сухо молвила Зося, — до свиданья. И не приходите больше ко мне. Слышите?

Но великий комбинатор уже ничего не слышал. Только пробежав квартал, он остановился.

— Нежная и удивительная! — пробормотал он. Остап повернул назад, вслед за любимой. Минуты две он несся под черными деревьями. Потом снова остановился, снял капитанскую фуражку и затоптался на месте.

— Нет, это не Рио-де-Жанейро! — сказал он, наконец.

Он сделал еще два колеблющихся шага, опять остановился, нахлобучил фуражку и, уже не рассуждая, помчался на постоялый двор.

В ту же ночь из ворот постоялого двора, бледно светя фарами, выехала «Антилопа». Заспанный Козлевич с усилием поворачивал рулевое колесо. Балаганов успел заснуть в машине во время коротких сборов, Паниковский грустно поводил глазками, вздрагивая от ночной свежести. На его лице еще виднелись следы праздничной пудры.

— Карнавал окончился! — крикнул командор, когда «Антилопа» со стуком проезжала под железнодорожным мостом. — Начинаются суровые будни.

А в комнате старого ребусника у букета засохших роз плакала нежная и удивительная.